Письма из СССР

26 марта сего года исполняется некруглая дата — 28 лет со дня проведения первых в СССР частично свободных выборов времен горбачевской «перестройки и нового мышления». О том бурном потоке написаны уже тонны статей и документальных книг, мемуаров. И, казалось бы, вряд ли что-то можно добавить. Однако есть еще важная сторона, которую пока не затрагивали журналисты, беллетристы и историки. Это — народные письма, которые направляли новым парламентариям их избиратели — со своими предложениями и личными просьбами. И если учесть, что депутатов в необъятном СССР насчитывалось более двух тысяч, то нетрудно понять, что речь идет о миллионах писем — за два с половиной года работы ВС СССР. Тогда это была обычная рутинная корреспонденция. Сегодня, спустя почти три десятилетия, это бесценные свидетельства жизни и смерти Советского Союза, в которых навсегда запечатлена ушедшая натура.

Каждое письмо — оголенный нерв, общественная или личная драма маленького советского человека.

Моим избирательным округом были Житомир и Житомирский район, что на Украине. Это более 300 тысяч избирателей — в городе и в 60 окрестных селах. Что же волновало и вдохновляло тогда, в 1989—1991 гг., народ в глубинке? Значительная часть писем касалась переустройства системы управления страной. Однако — не напрямую, а опосредовано, через перемены на заводах и фабриках. То есть в 1989 г. люди в письмах еще не требовали, например, отмены шестой статьи Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС. Большинство свято верили в то, что партию можно изменить, что она «исправится», прислушается к народу. И обращались к руководству с требованиями перемен на их отдельно взятых производствах.

Вот одно из типичных писем в мой адрес от избирателей предприятия районного масштаба. «Мы, работники Черняховского кирпичного завода, убеждаемся в том, что в последние годы не улучшаются, а ухудшаются условия нашей работы и жизни. Руководство района не прислушивается к нашим просьбам и пожеланиям. Замалчиваются трудности, требования игнорируются. Мы оказались в безвыходном положении. (…) Но при существующем отношении к нам со стороны руководства мы не можем высокопроизводительно работать, по-человечески жить и отдыхать. Вот почему мы 27 июля 1989 г. провели предупредительную забастовку и выставили такие требования:

1. Оплатить всем бастующим за 27 июля 1989 г. 100% среднедневную зарплату.
2. В связи с очень низкой зарплатой увеличить расценки за нормы выработки, которые остались на уровне довоенного времени.
3. Повысить уровень механизации работ.
4. Выдавать спецодежду и спецобувь, организовать комнату для стирки.
5. Реконструировать помещение для переодевания и душевые. (…)».

Особенно впечатлял этот пункт: «8. Увеличить выдачу моющих средств на человека: мыло туалетное — 150 г., мыло хозяйственное — 250 г., паста либо порошок — 300 г. в месяц. Это связано с особенностями работы». А что может свидетельствовать еще ярче о том, до чего довели людей после 70 лет коммунистического эксперимента, чем это требование: «9. Коренным образом сменить работу магазина, перевести его на систему ОРС (отдел рабочего снабжения — А.Я.). К этому времени обеспечить магазин фондовым мясом, молоком, маслом. Расширить ассортимент круп, макаронных, кондитерских изделий. Регулярно привозить свежие овощи, ягоды, фрукты. Обеспечить всех работающих и пенсионеров сахаром. Два раза в месяц присылать автолавку с товарами первой необходимости. Навести порядок с продажей товаров широкого потребления и дефицитных».

Бастующие требовали также «разработать и подписать коллективный договор», а также — «создать рабочий контроль». Обращало внимание, что людям так заморочили головы пропагандой, что они не сами брались создавать «рабочий контроль», что было бы естественно, а требовали этого от властей. («Вот приедет барин…».) До генетически зомбированного сознания еще не доходили такие простые вещи. Заканчивался рабочий манифест черняховских кирпичников вполне в духе нового времени: «Если наши требования не будут выполнены, мы объявим продолжительную забастовку».

Одними из первых предвестников забастовочного движения на Украине весной 1989 г. (за полтора месяца до шахтерских протестов в Кузбассе) стали события на житомирском заводе «Вибросепаратор». Рабочие 11 мая 1989 г. написали письмо своему народному депутату СССР, директору, комиссии по трудовым спорам и первому секретарю обкома КПУ (ну, а куда же без него?): «Обращаемся к вам с просьбой рассмотреть вопрос снятия расценок. Считаем, что эти действия противоречат КЗоТ. Причиной снятия расценок явился большой процент выработки и заработной платы. Сдельный заработок составляет: 180-210 руб., премия — 40%. Остальные деньги, входящие в общую зарплату, нами зарабатываются за счет работы по выходным дням и составляют: 140-150 руб. Фактически средний заработок составляет 300-310 руб., а с учетом работы по выходным — 480-490 руб.».

И вот эти кровно заработанные деньги руководство завода и «срезало» — почти по-шукшински. Не могла власть позволить, чтобы рабочий получал такую бешеную (по мнению партийных бюрократов) зарплату. Это притом что из сводки Госкомстата СССР видно, например, что в 1980 г. женское зимнее пальто стоило 181 руб. (в среднем), а в первой половине 1988-го — уже 285. Демисезонное женское пальто — соответственно 125 и 158 руб. Пальто и полупальто мужское зимнее — 150 и 175 руб. Женская блузка хлопчатобумажная — 7 и 10 руб. При этом средний размер пенсии для рабочих и служащих составлял 83 руб. 70 коп. Для колхозников — 53 руб. 10 коп.

Рабочие в письме жаловались: «Ежегодно, ежемесячно завод работает при полном отсутствии ритмичности поставок деталей, практически полмесяца не работаем. В бригаде № 11 не аттестованы рабочие места, отсутствуют операционные техпроцессы. На участках цеха не проводится хронометраж рабочего времени. Не внедряются средства автоматизации и механизации труда. План выполняется в ущерб нашему здоровью за счет работы: а) без десятиминутных перерывов; б) по выходным дням; в) в ночную смену (при двухсменном режиме работы); г) штурмовщины в работе, что приводит к низкому качеству выпускаемых деталей». Пресловутая «ритмичность поставок» зависела от «фондов», которые просило для завода в союзном отраслевом министерстве в Москве такое же республиканское из Киева.

Современному предпринимателю трудно даже понять, что это значило для «красных директоров» — «выбить фонды», чтобы выполнить социалистическое задание. Не говоря уже о победе в социалистическом соревновании за переходящее красное знамя.

Жаловались рабочие и на условиях труда: «По данным санэпидемстанции, плановые замеры показали, что в воздухе содержится двуокиси марганца в 72 раза, пыли в 55 раз выше допустимых норм. Эти замеры проводились 27 апреля 1989 г., и от рабочих содержатся втайне». Ну и главное, ради чего все это писалось: »…Если наши вопросы не будут рассмотрены и по ним не будут приняты меры, то с 26.05.89 г. рабочие к работе не приступят».

Другими словами, трудящиеся угрожали руководству завода и первому секретарю обкома забастовкой — пусть и экономической, — которой по всем марксистско-ленинским канонам никак не могло быть в условиях «развитого социализма» и «в основном» построенного коммунизма. Знаменательно, что «не приступить» они грозили как раз в начале работы I Съезда народных депутатов СССР. То есть момент был выбран именно политический.

Из-за лихорадки на производствах депутатам союзного уровня приходилось, наряду с работой над законами, трудиться еще и «вышибалами» в министерствах и ведомствах. Вот избранные места из моего депутатского отчета тех лет: «Напряженная ситуация более полгода в коллективе объединения «Электроизмеритель» — из-за срывов поставок цемента, полистирола и фанеры. По этому вопросу пришлось лично несколько раз побывать на приеме у председателя Госснаба СССР П. Мостового, телеграфировать в Совет Министров СССР. В результате, в порядке компенсации за недопоставки в прошлом году в первом квартале этого «Электроизмерителю» отгружено 420 тонн цемента. Из горловского ПО «Стирол» отгружено 10 тонн полистирола. Сложная ситуация и на «Автозапчасти» — в связи с тем, что строительство нового завода решением правительства «заморожено». Это означало и остановку возведения жилья. После моего депутатского обращения к председателю Госснаба СССР, дважды личного приема по этой проблеме было решено выделить 4 млн рублей дополнительных лимитов подрядных работ в счет взаимных услуг между Минавтотрансмашем СССР и Минстроем УССР. Соответственно, сдвинулась с места и проблема строительства жилья. «Автозапчасти» выделено 12 млн рублей для возведения хозяйственным методом жилого дома». Тогда все это считалось в порядке вещей, а сегодня ясно — это был неплановый коллапс советской плановой системы.

Немало писем я получала от граждан, озабоченных тем, как наладить жизнь в отдельно взятом районе. Вот, например, что писал председатель Совета бердичевского отделения Гражданского фронта содействия перестройке подполковник Советской армии Владимир Чащевой: »…Заготовка фруктов и овощей. Для заготовки клубники, яблок, огурцов, помидоров, картофеля и т. д. по заявкам руководителей совхозов, колхозов и арендаторов с весны, каждую субботу, от собора Босых Кармелитов (или с другого места) в 8.00 утра отправлять автобусы с жителями города. Расчет один для всех. Например, 5 ящиков государству, один — себе. …В ходе работ силами предприятий организовать исполнение симфонической музыки, торговлю в местах работ газводой и кондитерскими изделиями… Подобная организация работы поможет не только насытить рынок овощами и фруктами, сбить баснословные цены с этих продуктов, но и прекратить пагубную практику руководителей совхозов распахивать поля с неубранным урожаем».

Ну, чем было плохо это «экстремистское» предложение «амбициозной личности» подполковника Чащевого из Бердичева (так мятежного офицера именовала местная компартийная печать), которого власти пытались засунуть в психушку Львовского военного госпиталя за агитацию на выборах против первого секретаря обкома? Меня лично особенно тронула симфоническая музыка над картофельными или морковными полями. А если серьезно, то организация уборки урожая с привлечением интереса граждан в те годы оказала бы колоссальную поддержку и людям, и государству. Но власть такие «мелочи» не интересовали. Гораздо проще было цинично прокукарекать в сто двадцать пятый раз через подконтрольную прессу, что «не митинговать, а работать лучше надо».

Прорывы на политическом фронте во времена перестройки значительно опережали экономические реформы. И пока в Москве на сессиях обсуждались их разные модели, на местах, в провинции ситуация стремительно ухудшалась. Введение талонов становилось повсеместным, включая Белокаменную. Депутатам, работающим на постоянной основе в ВС СССР, также выдали талоны на сахар, табак и спиртное. Но особо бедственным становилось положение людей на селе. Вот что я записала в своем дневнике 28 июня 1990 г.: «Вчера ездила к избирателям в с. Лещин, колхоз «Здобуток Жовтня». Как сообщили жители, в магазине пять дней нет хлеба. Привозят 20 булок на все село. Конфет ящик — для всех. Обычная минеральная вода, ситро — дефицит. После работы магазин всегда закрыт. Нет шифера, чтобы накрыть тракторный стан, на фермах текут водопроводные трубы, их надо менять, обращались всюду — бесполезно. Один из механизаторов попросил помочь «достать» 10 кубов распиловочного материала, бруса, чтобы строить хату. Люди просили узнать в Житомирском райисполкоме, кто и сколько получил машин. Привели примеры: Петро Томашевский стоит в очереди на машину с 1988 г., был третий, стал седьмой. А Петро Витенко уже 20 лет стоит на очереди в райпотребсоюзе. Сдал уже 160 центнеров мяса государству, а машины так и не получил. Ну, а как же он получит, если его машины разбазаривает предоблисполкома Ямчинский? Один только его помощник Гисса за счет колхозников трижды обновлял личный парк «Волг» — в 1986-м, 1987-м и в прошлом году. Видимо, самый большой специалист сельского хозяйства в области».

Все эти проблемы людей никого не волновали. Народ попросил меня обеспечить им автолавку-продажу во время уборки урожая, прямо на тракторном стане». После поездки в Лещин я пригласила к себе председателей облпотребсоюза Григорьева и райпотребсоюза Куклюка. Они пообещали, что привезут автолавку. И запись в моем дневнике об этом событии: «Вот какую автолавку вывезли для селян с. Лещин из райпотребсоюза: плавки — 10 штук, носки шерстяные (по 2 руб. 80 коп.), зимние шапки (это в летнее время!), сорочки мужские, ситро — 40 бутылок, минеральная вода — 40 бутылок, чай — ящик, конфеты «Драже» — ящик». Это и был спецпаек советского механизатора во время изнурительной летней страды. А послушаешь сегодня Зюганова — так рай на земле устроили коммунисты в СССР. Ну, видимо, для цэковской верхушки — да, так оно и было. А для простого народа — носки, ситро, драже и 150 граммов мыла — и то под угрозой «забастовки».

Чем труднее становилась жизнь, тем острее народ писал письма нардепам СССР — с критикой власти. Вот одно из типичных — от члена КПСС с 1940 г. инвалида ВОВ И.М. Михайленко из Измаила Одесской области: »…Возникает резонный вопрос: будут ли обновлены верховные органы власти на Украине или будет произведен косметический ремонт их… придут ли к руководству Украиной новые свежие силы, настоящие бойцы перестройки, или все останется по-прежнему? (…) Как известно, киевляне забаллотировали бывшего первого секретаря Киевского горкома партии К.И.Масика, не избрав его народным депутатом СССР. По всему было видно, что К.И.Масик не пользуется авторитетом в столице Украины. Но это не помешало ему при поддержке ЦК КПУ возвратиться в прежнее кресло зам. председателя Совмина УССР. Трудно объяснить, как все это согласуется с перестройкой. (…)». Люди все еще верили в перемены к лучшему — в «доброго царя», которому его «бояре» говорят неправду о трудной жизни в низах. И, кажется, вера эта в нашем народе неистребима.

Алла Ярошинская, бывший народный депутат СССР