С такими свадьбами цифровую экономику не построишь

Гонения на мессенджер Telegram, законопроект Сергея Боярского о гигантских штрафах за недостоверную информацию в социальных сетях, предложение РСПП обложить рядовых граждан денежной данью за исполнение «пакета Яровой» — и, как финальный аккорд, судейская свадьба в Краснодаре, слух о которой докатился до Кремля. Все эти события выстраиваются в стройную логическую цепочку. Вывод печальный: пока в нашей стране элита играет такие свадьбы, мы будем оставаться феодальным обществом, в котором о цифровой экономике даже мечтать не стоит.

Несмотря на свержение коммунизма, России никак не удается войти в постиндустриальную эпоху, частью которой является цифровая экономика. Отчего с энтузиазмом объявляя очередной поход, мы всякий раз и очень скоро оказываемся у разбитого корыта? За короткий период мы пытались построить экономику знаний, потом инновационную экономику, делали огромные вложения в нанотехнологии. Теперь поднят флаг цифровой экономики, на нее выделено 200 миллиардов рублей. Какие основания считать, что новый курс приведет нас в счастливую гавань? И почему прежние экспедиции терпели крах?

Причина перманентных провалов в том, что мы рассматриваем современную технологическую культуру вне связи с политическим состоянием общества. Первая технологическая революция в Англии стала возможной и неизбежной из-за формирования нового многочисленного класса промышленных собственников, заинтересованных в повышении производительности труда. В современной России нет конкуренции в политике и в экономике, и, следовательно, нет условий для формирования среднего класса, кровно заинтересованного в инновациях. Кстати, классики марксизма-ленинизма писали о том, что монополии камнем лежат на пути изобретателей. Раньше мы цитаты использовали в качестве идеологического оружия, сейчас можем использовать в качестве зеркала.

Громадное большинство законотворческих проектов в России носят запретительный характер. Власть стремится контролировать своих подданных, убеждая их, что это делается для их же блага, иначе сами подданные по неразумению забредут в потемки. Охранительные и запретительные тенденции — это прошлый век, это удар по будущему. Цифровая экономика — это не столько изменение в скорости передачи информации. Это лишь приятное следствие. Цифровая экономика — это качественное изменение среды обитания и жизненных приоритетов. Это другая социальная архитектура и другие ориентиры в социуме. Это открытость и конкуренция в политике и в производстве.

В комментариях вокруг судейской свадьбы преобладает удивление по поводу расходов и необъяснимого визита столичных поп-звезд, которые вдруг стали доброхотами. Мне кажется, важнее другое — система ценностей, которую показала элита Краснодарского края, не последнего региона в стране. Судья и следователь — критерий мудрости, вершина этических требований. Но железный Феликс с его чистыми руками и ясной головой, — это усталая муха за окном. В стране, где каждый шестой живет за чертой бедности, хозяева жизни на свадьбах любимых чад показывают эталон ценностей, подходящий для эпохи феодализма.

Любопытно, что депутат Госдумы Сергей Боярский, который поставил в тупик интернет-общественность технически неисполнимыми и политически близорукими репрессиями в адрес администраторов сетей за недостоверную информацию (на память приходит столь же размытый и субъективный, в зависимости от запроса, термин «оскорбление чувств верующих»), в детстве со своим отцом Михаилом Боярским пел песенку про динозавров. Может быть, старик Фрейд виноват в том, что теперь молодой депутат предлагает пещерный закон, направленный против открытого общества, которое быстро, по экспоненте, накапливает новую информацию?

Цифровую экономику с людьми, которые наслаждаются феодальными свадьбами, не построишь. Здесь смысл жизни — пустить пыль в глаза, показать глубину кошелька. Цифровая экономика — это другая планета, где главный капитал — глубина интеллекта.

Несчастливо общество, где почетным гостем на свадьбе считается певец и непонятных дарований дива. В обществе инновационной или цифровой экономики почетным гостем мог бы стать Билл Гейтс или Илон Маск, но суть в том, что никому в этой системе в голову не придет зазывать свадебных генералов. Грустно, что у нас остались только воспоминания о том, что русская земля может рожать собственных Невтонов и Платонов, а новых не видно. Так что смена почетного караула на свадьбах нам не грозит еще и по этой причине.

На всех форумах с высоких трибун звучат вздохи по поводу отсутствия инвестиций как главном тормозе для экономического роста. Бывает, что инвестиции прогорают. Но самая безумная инвестиция — купеческая, она же колхозная свадьба, поскольку 70% браков сегодня распадаются в первые же годы. И есть миллион способов потратить свои миллионы на важные для общества цели. Не будем вспоминать русских купцов, на их средства построены чуть не все больницы, театры, музеи в России. Сегодня, когда облик мира формируется достижениями в области высоких технологий, российский бизнес практически безразличен к российской науке, а на гнилом Западе со всеми его искривлениями половина научного бюджета университетов — частные пожертвования.

История России не знает ни одного случая, когда изобретатель благодаря своим открытиям разбогател бы в родной стране. Масса примеров, когда расцветал после эмиграции, а дома — никак нельзя. Так было при царях, так при коммунистах, ничего не изменилось при рыночной экономике. Наоборот, под угрозой репрессий немногие технологические достижения, которыми можем гордиться. Гонения на мессенджер Telegram, которого от преследований не спасла даже популярность среди обитателей Кремля, — последний пример из этого ряда.

Но, может, жить как жили и ждать возвышения нефти? Вообще, каковы масштабы цифровой экономики? Недавнее слияние «Яндекс.Такси» и российского подразделения Uber — типичный пример цифровой экономики. Капитализация «Яндекс» после сделки подскочила до 10,2 миллиардов долларов. Это, для примера, всего в два раза меньше одной из крупнейших российских нефтяных компаний «Сургутнефтегаза». А капитализация всего Uber, который возник совсем недавно, при штате в семь тысяч сотрудников составляет 65 миллиардов долларов, что больше, чем капитализация «нашего национального достояния» «Газпрома» с капитализацией 60 миллиардов долларов и штатом в 460 тысяч человек.

А мы все пляшем. Как Шариков, что повергало в ужас отсталого профессора Преображенского.

Сергей Лесков