Posted 6 октября 2017,, 11:15

Published 6 октября 2017,, 11:15

Modified 31 января, 17:01

Updated 31 января, 17:01

Кровавый октябрь 1993-го: начало

6 октября 2017, 11:15
Алла Ярошинская
После победы в трехдневной гражданской войне в центре Москвы Ельцин не расстрелял своих оппонентов; они бы его не пожалели.

В эти дни мировые и российские СМИ обсуждают некруглую дату — 24 года со времени расстрела парламента РФ. Задаются главным вопросом, на который до сих пор в новейшей российской истории нет точного ответа: что же это было? Эксперты приводят ассоциативный ряд с другой, почти совпадающей по дням, круглой датой, — столетием Великой Октябрьской социалистической революции. Например, в одной из передач ТВ политик перестроечных времен Сергей Станкевич уверял зрителей, что события 1993-го нужно квалифицировать как буржуазно-демократическую революцию. Правда, его оппоненты тут же усомнились: где он в то время увидел российскую буржуазию? Да и была ли это вообще революция? Так же, как и в 1917-м? Так же, как в 2014-м на Украине?

Волею судеб мне в то поистине потрясающее (и в прямом смысле) время пришлось быть в центре событий. С расстояния почти в четверть века мое понимание (в результате происходящего после) того, что это было, значительно изменилось. Тогда многие из нас, не говоря уже о простом народе, свято верили, что идет борьба между демократами и партократами — за лучшее будущее каждого. На поверхности так оно и выглядело — борьбой между старым и новым: замшелым коммунистическим и манящим, о котором большинство только слышало, но руками не трогало (сидели за «железным занавесом») — демократическом устройстве.

На самом деле, как оказалось, борьба тогда шла просто за власть. Персонифицированную. С одной стороны — Хасбулатов с командой коммунистического Верховного Совета, с другой — Ельцин (бывший партийный секретарь, чудесным для себя образом ставший знаменем демократов) и его «мальчики в розовых штанишках», так называемые младореформаторы. А верящий в золотую рыбку народ был, как всегда, разменной монетой. Для Ельцина, поставившего на кон судьбу всего СССР в борьбе против Горбачева, это было органично: Борис Николаевич не мог никому отдать свою викторию. А уж тем более — его команда, вкусившая власти и госсобственности.

Картина политической жизни независимой России к лету 1993 г. выглядела более чем удручающей. Депутаты хасбулатовского парламента отказали себе в удовольствии уйти на летние каникулы, опасаясь, что возвращаться будет некуда. Свердловские законодатели провозгласили решение о создании Уральской республики. В Крыму остервенело делили Черноморский флот, а депутаты Украины объявили ее новым ядерным государством. В Таджикистане же демократия, по-видимому, закончилась: здесь закрыли все оппозиционные коммунистическому режиму партии. В Риге — наоборот — судили омоновцев, которые накануне развала Союза штурмовали телецентр по приказу из Москвы.

Доллар в России вырос более чем в тысячу раз по сравнению с «застойным» советским курсом, а Центральный банк не нашел лучшего момента для объявления гражданам об обмене денег. Депутаты вовсю обсуждали «дела о коррупции в правительстве» и направляли в генпрокуратуру рекомендации разобраться с ближайшими соратниками президента — Бурбулисом, Полтораниным, Шумейко вкупе с Гайдаром и Чубайсом. Это было уже после знаменитого референдума о доверии президенту и социально-экономическому курсу его правительства. Помните, знаменитое: «Да-да-нет-да»?

Летом 1993 года весь сыр-бор разгорался из-за новой Конституции, которую готовили все — и ельцинцы, и хасбулатовцы. При этом — каждый свою и каждый тянул одеяло на себя. Команда Ельцина считала, что новая Россия должна быть президентской республикой, то есть у главы государства должно быть много полномочий. А Хасбулатов с компанией, соответственно, гнули свою линию: никакой президентской — только парламентская. В общем, коса нашла на камень. Однако победа Ельцина на референдуме прибавила ему уверенности — в стране при действующем парламенте Кремль объявил о создании нового органа, не прописанного в Основном законе — Конституционного совещания. И всегда осторожный Хасбулатов попался на ельцинскую удочку.

Первое же пленарное заседание Конституционного совещания, в котором я принимала участие, показало, как неизмеримо далеки позиции враждующих сторон от примирения. Как пламенно ненавидят они друг друга. Кончилось тем, что зал «захлопал» Хасбулатова, и он, оскорбившись, ушел вместе со своими сторонниками. Я не сомневалась в том, что горец Хасбулатов никогда не простит Ельцину пережитого на глазах у всей страны унижения: все каналы вели прямую трансляцию.

Уже тогда личная моральная драма многих поверивших в Ельцина заключалась в том, что новая демократическая власть, как оказалось, совсем не лучше старой, коммунистической. А в чем-то — даже отвратительнее. Отвратительно было смотреть, как быстро полинявшие под цвет демократии политические нувориши садятся в те же здания, кабинеты и в те же кресла, откуда только что недовольный режимом народ изгнал коммунистов.

Отвратительно было смотреть, с какой поспешностью они приватизируют государственные и партийные дачи, а некоторые — вселяются в квартиры бывшей номенклатуры, не испытывая при этом даже чувства брезгливости. Мерзко было видеть, как преисполненный собственной значимости, из-за кремлевской стены выехал на бывшем брежневском ЗИЛе с мигалками один из самых близких соратников президента. Противно было узнавать, что какие-то люди под шумок получают из рук реформаторов лицензии на вывоз сырья, им за бесценок продаются, фактически дарятся, стратегически важные для страны заводы и т. д. А в то же время они, реформаторы, стоят с протянутой рукой в сторону Запада: дайте-подайте нам еще на «реструктуризацию экономики». Да и где они сгинули, эти «займы», «транши» и просто «гуманитарная помощь»?

Президиум ВС во главе с Хасбулатовым заседал почти беспрерывно. «Временно» отставленный Ельциным вице-президент Руцкой не вылезал из Белого дома (здания парламента в Москве). Он все больше и больше превращался в народного героя, пострадавшего от «антинародного режима». Одна недозакрытая газета опубликовала статью Хасбулатова под громким названием «Пойдет ли президент на уничтожение парламента?» Зная настроения в Кремле, ВС и оппозиция по-своему готовились к своей участи: ни в субботу, 17 сентября, ни в воскресенье, 18-го, депутаты так и не разошлись, оставаясь и на ночь в Белом доме. Стороны двигались навстречу друг другу с космической скоростью. И каждая, потрясая своим проектом Конституции, считала именно себя народной заступницей.

В среду, 21 сентября, в пять часов вечера в Кремле, в строжайшем секрете, на видеокассету было записано обращение президента к гражданам России. Предполагалось, что его запустят по нескольким госканалам в восемь вечера, а затем в новостной программе огласят полный текст указа № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации». А на самом деле — о роспуске парламента. Этот пункт был в нем главный. Но уже в пять тридцать (после записи) Хасбулатов объявил депутатам об экстренном заседании президиума ВС. Так что кремлевский план, построенный на внезапности, еще до официального объявления указа начал разваливаться на глазах.

Алаверды от хасбулатовцев последовало незамедлительно. Президиум ВС молниеносно принял постановление о немедленном прекращении полномочий президента и обращение к российской армии с просьбой не «поддаваться на провокации» и «не втягиваться в политическую авантюру преступного режима». В час ночи уже бывшие депутаты следом за президиумом с воодушевлением приняли свое постановление о прекращении полномочий президента Ельцина «в связи с грубейшим нарушением Конституции Российской Федерации с двадцати часов ноля минут…» прошедшего дня. (Именно с этого времени Ельцин объявил парламент распущенным.) Освобожденный две недели назад от исполнения своих обязанностей и выкинутый из Кремля вице-президент Руцкой был единогласно провозглашен и. о. президента России. Здесь же, за трибуной, его сразу же привели к присяге, и он тут же объявил указ уже «бывшего» президента для «бывших» депутатов об их роспуске недействительным. Вызов брошен. Вызов принят.

Руцкому дали два часа времени на подготовку предложений по новым «силовым» министрам вместо ельцинских.

В четыре утра ВС все еще продолжало штормить. Новоиспеченный «и.о. президента» снова появляется на трибуне. Депутаты встречают его аплодисментами. Это своеобразный допинг и для них, и для него. Руцкой заявляет: «Я хочу огласить несколько срочных указов по новым кандидатурам „силовых“ министров… Освободить от занимаемой должности министра обороны Грачева… Освободить от занимаемой должности министра внутренних дел Ерина… Освободить от занимаемой должности министра безопасности Галушко и назначить Баранникова».

За первые сутки своего «правления» Руцкой направил в различные военные части два десятка распоряжений и постановлений с указаниями об их подчинении новому «министру обороны» и о немедленном направлении нескольких дивизий на помощь распущенному ВС. Чтобы прервать его, Кремль отключил сидельцам в Белом доме всю связь. Но это ослабило натиск «и.о.» всего на пару часов. Пока сочувствующие не доставили в Белый дом спутниковые радиотелефоны и факсы.

Регионы один за другим объявляли о том, на чьей они стороне. Часто доходило до абсурда: местный совет поддерживал Хасбулатова и Руцкого, администрация — Ельцина. Каждая сторона скрупулезно подсчитывала своих сторонников. Сообщения из Белого дома напоминали сводки из окопов первой мировой: «На нашу сторону перешел Брянский областной Совет народных депутатов…» Или: «На семь ноль-ноль двадцать второго сентября на нашу сторону уже перешли пятьдесят три Совета народных депутатов субъектов Федерации, которые не поддержали указ Ельцина…» У простого обывателя в глубинке могло создаться впечатление, что в стране на самом деле происходит массовое братание местных советов с Верховным, распущенным, засевшим в Белом доме и объявившем о низложении президента.

На самом деле пятьдесят три Совета народных депутатов могли быть всего лишь сельскими советами, в которые входили несколько десятков глухих, далеких от Москвы деревень, где люди зачастую просто не понимали, кто и за что там, в Москве, борется.

Стараниями Кремля за несколько дней Белый дом был превращен в осажденную крепость в центре столицы. Все, что только можно было в нем отключить, было отключено: связь, свет, вода. Из него выпускали, но обратно никого не впускали. Здание окружила милиция. Но депутаты, судя по всему, совсем не собирались сдаваться. «И.о. президента» Руцкой вел интенсивные радиотелефонные разговоры со всей страной, призывая на помощь своих бывших коллег, военных летчиков. Совсем нетрудно себе представить, что могло случиться, если бы хотя бы одна эскадрилья тяжелых бомбардировщиков снялась с места и направилась в сторону Кремля!

«Чрезвычайный съезд» при свечах начал формирование нового правительства, которое собиралось снизить цены на хлеб, молоко, мясо, лекарства и детское питание. Они хотели понравиться.

Руцкой подписал указ о внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс России. «Съезд» принял закон о смертной казни за действия, направленные на свержение существующего конституционного строя. Это была своеобразная акция предварительного устрашения тех, кто колебался. Но прежде всего этот «закон» был ориентирован на армию и министра обороны Грачева, который балансировал между Ельциным и своими «паркетными» генералами. В стране установилось двоевластие. После срыва переговоров под эгидой патриарха у Ельцина выбора уже не было. И он, и его «младореформаторы» хорошо это понимали. Так же, как и у Хасбулатова с Руцким. Никто уже не мог пятиться назад. Только вперед, — к гражданской войне. На кону стояли власть и жизнь.

Первое вооруженное столкновение произошло 23 сентября. Между 8 и 9 вечера группа под командованием Станислава Терехова напала на штаб объединенного командования СНГ на Ленинградском проспекте в Москве. Но это было только начало того ада, в который вскоре погрузилась страна.

Был ли Ельцин демократом? Нет, конечно, не был. Однако после победы в трехдневной гражданской войне в центре Москвы он не расстрелял своих оппонентов. А что было бы с Ельциным и его сторонниками, если бы победили «красно-коричневые» (так тогда вся демпресса называла его идеологических противников) со своими кровавыми традициями? Расстрельные списки для демократов (напечатанные потом в СМИ) были готовы.

Алла Ярошинская, член Президентского совета 1993—1999 гг.