«Троцкий»: история, написанная кровью

О революции было высказано немало мудрых изречений. Некоторые из них стали крылатыми, и в год 100-летия Октябрьского переворота к ним вполне уместно обратиться. Ведь в головах у многих россиян сейчас дикая каша в связи с тем, что в детстве они читали трогательные рассказы о Ленине, который «просто хотел, чтобы все жили хорошо», а потом вдруг на них посыпались антисоветские агитки, изображающие красных каким-то немытым зверьем, а белых — сотканными из чести и совести людьми. И нынешняя власть вносит еще больше путаницы, заменяя 7 ноября каким-то невнятным Днем народного единства, но при этом развешивая на улицах красочные революционные билборды.

Поэтому тем, кто неравнодушен к собственной истории и одновременно задумывается о будущем, следует вспомнить, что говорили и писали о переворотах те, кто знаком с ними не понаслышке. Например, Отто фон Бисмарк, утверждавший, что «революцию подготавливают гении, осуществляют фанатики, а плодами ее пользуются проходимцы». Это очень близко к реальности. И наиболее страшной революция становится тогда, когда все три качества сходятся в одном человеке, стоящем у ее истоков.

Как раз таким выглядит главный герой сериала «Троцкий», вышедшего к знаменательной дате на Первом канале, причем одновременно с другим историческим многосерийным фильмом — «Демон революции» (или «Меморандум Парвуса»), который стартовал на канале «Россия» днем раньше. «Троцкого» снимали Александр Котт и Константин Статский, «Демона революции» — Владимир Хотиненко. В главных ролях — Константин Хабенский (Троцкий) и Федор Бондарчук (Парвус). Видимо, они и должны были стать основной «приманкой» для зрителя. Кроме того, Ленина в «Троцком» сыграл Евгений Стычкин, в «Демоне революции» — Евгений Миронов, а Парвуса в «Троцком» — Михаил Пореченков.

Несложно заметить, что в последнее время наши киношники очень полюбили формат телесериала. Казалось бы, почему не сделать полнометражный костюмно-исторический фильм на ту же тему, который вполне мог стать более успешным, чем злосчастная «Матильда»? Ответ напрашивается сам собой: снимать сериал проще и дешевле. Хотя среди такой продукции большая конкуренция, но в то же время в море схожих лент легко не углядеть или забыть грубые промахи и ошибки.

И здесь нужно отдать должное Хабенскому: он способен выложиться по полной даже в сериале. В роли адмирала Колчака он выступил не особенно ярко, но в «Троцком» был таким пылким и бескомпромиссным, каким зрители его еще не видели. «Демон революции» игрой актеров не поразил, поэтому смотреть его, при всех конспирологических изысках сюжета, довольно скучно.

Безусловно, в «Троцком» Хабенский солирует. Причем не так, как в «Адмирале», где остальные герои просто еще более безлики, а благодаря явному воодушевлению столь неоднозначной ролью. И глаза актера, известные своей вечной, какой-то неземной печалью, вносят в эту роль нужную дозу намека на то, что Льву Троцкому (или Лейбе Бронштейну) были свойственны растерянность, сомнение, сожаление. Поэтому образ получается многослойным, на разных этапах похожим и на романтика-максималиста, и на одержимого надуманными идеями, и на способного на грязные поступки политика. В ранних сериях, когда молодой Троцкий стыдит теоретиков революции за их праздность в европейских кофейнях и равнодушие к тяжелой доле русского народа, ему хочется сопереживать. Тем более что эти слова как будто передают привет нашей нынешней оппозиции, вечно вздыхающей о том, как ей не повезло с согражданами.

Но метаморфозы, происходящие с революционером далее, не оставляют от сопереживания и следа. Зритель видит психопата, лишенного эмпатии, однако владеющего цветистым слогом и потому влияющего на пассивные умы. Умы тех, кто не замечает, что за красивыми словами о «вещизме» и «отсутствии собственнических чувств» кроется самая заурядная эгоцентричность и аморальность. Такие люди уверены, что высокие цели (а степень их возвышенности они определяют исключительно по своей прихоти) спишут и страдания, и слезы, и смерти, но сами быть жертвой предательства или убийства не очень-то хотят.

Особенно ярко это проявляется в диалоге с отцом, когда Троцкий говорит, что не пожалеет и своих детей во имя дела. Когда слышишь подобное, невольно радуешься краху большевизма и коммунизма уже хотя бы потому, что они были проектами подобных людей — ловко подводящих свои пороки под теорию о каком-то утопическом будущем без семейных обязательств, без национальностей и без нравственной опоры. Откровенность Троцкого фальшива: он убеждает, что отдельными жизнями можно пожертвовать ради всеобщего счастья, но ясно, что человеку, не жалеющему нескольких жертв, не может быть жаль человечество.

Заметно, что Троцкий хуже всех обходится с теми, кто знал его еще до революции, — с отцом, первой женой и детьми, к которым он безразличен, с бывшим товарищем Маркиным. Троцкий стал легендой, но так и не поборол комплексы из прошлого, поэтому все жертвы, по сути, были напрасны.

С художественной точки зрения авторы сериала очень добротно и живописно изобразили визиты призраков к герою, воссоздали атмосферу и смутной России, и солнечной Мексики. Революционные художники Диего Ривера и Фрида Кало также получились весьма колоритными (их играют Александр Баргман и Виктория Полторак). Непонятен, правда, один момент: Фрида в пору знакомства с Троцким была не просто экспрессивной мексиканкой, но и глубоко больным человеком — вследствие полиомиелита и аварии. В сериале это не отражено, хотя противоречие между физическим изъяном и богатством духа явно придало бы образу яркости.

Евгений Стычкин весьма незаурядно сыграл Ленина, Максим Матвеев в роли убийцы Троцкого Рамона Меркадера тоже приятно удивил, а Сергея Безрукова и вовсе трудно узнать, пока не услышишь его неповторимый голос.

Судя по откликам в Сети, сериал видели многие — несмотря на повсеместные уверения, что телевизор у нас никто не смотрит. Радует тот факт, что среди молодежи есть любители истории, внимательные к фактам и деталям.

Поэтому такие сериалы нам, безусловно, нужны. Но обращаться с образами, подобными Троцкому, надо крайне осторожно, чтобы не вышел перекос в сторону романтического героя или инфернального урода.

А еще — не мешало бы понять, наконец, что же мы все-таки отмечаем в ноябре…

Людмила Семенова