Posted 21 декабря 2018,, 19:20

Published 21 декабря 2018,, 19:20

Modified 31 января, 21:41

Updated 31 января, 21:41

Звериные разборки

21 декабря 2018, 19:20
Через восемь лет после внесения в Госдуму закон об ответственном обращении с животными был принят в спринтерском темпе, но эксперты продолжают спор.

Новый федеральный закон об ответственном обращении с животными лихо проскочил за три дня второе-третье чтения в Государственной думе, а затем и Совет Федерации. При том, что лежал он «под сукном» очень долго, восемь лет после внесения и семь с половиной — после первого чтения.

Да и нынешний триумф закона без споров отнюдь не обошелся. Председатель комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас буквально накануне заявлял: «Я, честно говоря, в шоке от того, что там написано. Это просто какой-то правовой хаос. Абсолютно вся терминология этого закона взята с потолка».

И на обсуждении в СФ Клишас поинтересовался: «Есть ли у нас площадки для выгула, и в достаточном ли количестве?». По новому закону-то нельзя выгуливать, где попало. На что докладчик, зампред комитета СФ по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Ирина Гехт заметила, что «в законе не говорится, что «запрещается», а сказано, что «не допускается», пояснив, что таким образом муниципалитеты смогут не строго следовать новому закону.

Это, однако, здорово. То есть, «запрещается» и «не допускается» суть вещи разные? И разница не стилистическая, а фактическая? Кто же будет проводить грань между этими понятиями? Председатель СФ Валентина Матвиенко подчеркнула, что «этот закон ждут, реакция на него в подавляющем большинстве положительная», и предложила «начать работать» с ним после его вступления в силу.

Позиции Клишаса и Мативенко как бы «объединил» в беседе с корреспондентом «Росбалта» заместитель председателя Российской экологической партии «Зеленые» Алексей Гусенков. «Во исполнение этого закона нужно еще разработать очень и очень много дополнительных документов, — заметил он. — Еще есть законодательная вакханалия. Но слава Богу, что этот закон наконец-то принят».

Как и Клишас, Гусенков указал прежде всего на главный или самый, вероятно, зияющий пробел в законе: непонятно, где теперь собак выгуливать! «Через несколько недель человек окажется вне закона, когда станет выгуливать своего питомца, — подчеркнул эколог. — Не созданы условия для этого во дворах, муниципалитетах. Кто должен это оборудовать, где, на каких территориях и на какие средства? Есть генпланы развития территорий, их надо пересматривать, включать туда эти дела».

Другое слабое или «узкое» место: закон запрещает умерщвлять животных (кроме безнадежно больных — но справку-то ветеринар может какую угодно написать). Гигантские обязанности возлагаются на приюты для бесхозных животных, положению о приютах посвящен очень большой «кусок» самого документа. Между тем вся зоозащита криком кричит, что приютов не хватает, да и те, что есть, плохие.

«Люди, к сожалению, чаще избавляются другими способами: оставляют на улице, — рассказал Гусенков. — Нужна организация работы: кто ответственен за работу с бездомными животными? В основном, этим занимаются приюты, которые еле-еле справляются. Должно быть определено решением правительства, кто, за сколько и где».

Алексей Гусенков решительно опроверг довольно распространенное мнение, будто закон так долго под сукном лежал из-за противодействия охотничьего лобби. Ведь парламентарии относятся к элите государства, а в элите, как известно, повышенный процент охотников. Которым нужны не только ружья и собаки, но и тренировка этих собак.

Между тем, закон запрещает «контактную притравку». В тексте говорится: «Натравливание собак охотничьих пород и ловчих птиц на других животных при осуществлении мероприятий по их подготовке (дрессировке) для охоты не допускается способами, предусматривающими физический контакт между животными».

«Закон не принимался, потому что никто не брал на себя ответственность, — отметил Гусенков. — Состав Госдумы вообще во многих вопросах непрофессионален. Экологов нет ни одного».

Но если Алексей Гусенков полагает, что закон представляет хорошую «основу», для которой теперь можно и нужно нарабатывать множество необходимых подзаконных нормативных актов правительства и ведомств, с участием Общественной палаты и общественных советов, то в российской зоозащите есть и куда более пессимистичные мнения.

«Никуда не годится, работать не будет», — кратко и жестко заметила корреспонденту «Росбалта» президент благотворительного фонда «Бим» Дарья Тараскина. Она обратила внимание на постоянное «двоякое чтение» в законе. Благодаря которому, по мнению опытной зоозащитницы, на самом деле не запрещены ни уничтожение животных, ни заделывание «продухов» в кошачьих подвалах, ни контактные зоопарки, ни охота в вольере, ни та же самая притравка.

Тараскина отметила, что, хотя, как зоозащитница, очень плохо относится и к зоопаркам, и к циркам, и особенно к охоте, она готова обсуждать разумные меры, как-то упорядочивающие это неизбежное социальное зло. Однако пока что охота в постсоветские времена стала только более жестокой и варварской — чего стоит хотя бы применение на охоте арбалетов, из которых повадились стрелять даже «дамы в соболях». Количество животных, раненых арбалетными стрелами, резко возросло. И таких примеров масса. Никто не торопится сюда вносить гуманизм.

«Притравка вообще должна быть запрещена, — подчеркнула Тараскина. — В советские времена не было притравочных станций, ни одной! Служебные собаки обязаны были проходить школу, курс послушания, практически не было покусов служебными собаками. А для охотничьих собак организовывались сборы. С инструкторами охотники шли в те места, где должны были охотиться: в леса, в поля, и там собак «ставили». Не на притравочных станциях».

Дарья Тараскина высказала сожаление об утрате многого из наследия СССР по части обращения с животным миром. «Введите налог на владельцев животных и отпускайте эти деньги на улучшение этих позиций, и контролируйте ситуацию, — предлагает зоозащитница. — Я платила 15 рублей в год за собаку и могла ее выгуливать, где хочу. И была бесплатная ветеринария, государственная ветклиника в каждом районе».

К слову, Тараскина не поддерживает тот пункт закона, который обязывает владельца собаки убирать за ней экскременты. По ее мнению, это должны делать дворники, а им следует платить деньги из средств налога на животных, которого сейчас нет.

По поводу стерилизации бродячих собак и кошек, зоозащитница заметила: «Стерилизация в разумном государстве должна начинаться с хозяйских животных. Это тоже можно регулировать налогом: за нестерилизованную собаку назначьте налог, условно говоря, в 15 рублей, за стерилизованную — пять. Кран выключите для начала, из которого поток на улицу хлещет! Основная масса животных на улицу поступает из домашних условий, а дальше — кто выжил».

Также неоднозначным считает Тараскина запрет на содержание животных в магазинах, ресторанах и т. д. «Заходит кошечка в магазин и живет, чтобы крыс не было, в подсобке, — рассказала собеседница. — Бабы ее кормят, она приносит пользу… Приходит контроль: штраф! Убрать!».

Главная проблема, по мнению Дарьи Тараскиной, в том, что российское общество пока не готово к принятию и соблюдению настоящего закона о правах животных (а не «об ответственном их содержании»). Ибо, несмотря на обилие сентиментов, прав за животными наше общество так и не признает.

На сегодняшний день, зоозащитница считает, что было бы правильно добиваться исполнения имеющихся законов, например, о запрете боев животных. Но они же не соблюдаются, «все обмонетилось». И выращиваются специально, по мнению собеседницы агентства, кошки и собаки — на опыты в Германию, львята — в Китай на лекарства из львиных усов, и медвежата — в Южную Корею (по документам — «для восстановления южнокорейской популяции диких медведей», кто хочет — пусть верит).

Резко отрицательное отношение к закону высказала и президент Центра правовой зоозащиты Светлана Ильинская. Зоозащитница заметила корреспонденту «Росбалта», что она была в числе тех общественных сил, которые тормозили все эти годы принятие такого закона, который «ничего не улучшит, а только ухудшит».

Ильинская также подчеркнула, что в условиях недостатка приютов, запрет на усыпление только будет стимулировать «новые потравы и тайное уничтожение» животных. Она тоже посетовала, что наше общество рассматривает животных скорее как «имущество», о чем свидетельствует, в том числе, и статья 137 Гражданского кодекса РФ, и многое другое.

Леонид Смирнов