Posted 22 января 2019,, 13:35

Published 22 января 2019,, 13:35

Modified 31 января, 21:53

Updated 31 января, 21:53

Разрыв — в головах

22 января 2019, 13:35
Современные подростки пренебрежительно относятся к информации, не надеются на государственные институты и вообще не очень-то верят во взрослый мир.

Что мы знаем о молодежи, рассказали на одной из сессий Гайдаровского форума. «Прошлой весной мы провели эксперимент. Детей и родителей спросили: „Что будет с вами/вашими детьми через 25 лет?“ Взрослые, конечно, были уверены, что все ответы совпадут. Но дети их немало удивили», — отметила заведующая научно-исследовательским сектором лаборатории «Диагностика и оценка руководителей» РАНХиГС, руководитель научно-методического журнала «Образование личности» Наталья Синягина.

На основании этого исследования специалисты выделили несколько тенденций во взглядах молодежи. Каким же видят свое будущее подростки?

«Оказалось, что наши дети не хотят взрослеть. Они не очень верят во взрослый мир, боятся его», — отметила Синягина. И таких, по ее словам, становится все больше.

Кроме того, они не особо хотят в будущем иметь семью. В Швеции, Японии, США домохозяйств, состоящих из одиночек, уже почти 30%. В прошлом году в России получили похожую цифру — 26%. «При этом хотят иметь детей. Но это не значит, что они намерены воспитывать их в браке», — заявила эксперт. Молодежь стремится не к вузовскому диплому, а к тому, чтобы приобрести профессию, которая их прокормит и даст им географическую и экономическую независимость. И в вузы идут только потому, что так им говорят их родители.

А еще, современные подростки могут быстро ориентироваться в новых условиях, и принимать такие решения, которые нам бы и в голову не пришли.
«Они воспринимают информацию кратко и наглядно, не признают авторитета взрослых», — продолжила руководитель молодежных проектов Ассоциации инновационных регионов России Анна Бухало, основываясь на собственных данных.

Но главное — для них совсем не обязательно много и долго работать, чтобы чего-то в жизни добиться. В их представлении успех может быть быстрым.

«Дети, причем не только старшеклассники, теперь спрашивают: Для чего я это учу? А зачем мне это нужно? Зачем я трачу на это время? Я могу выйти в интернет и все там найти», отметила директор Центра интенсивной подготовки и профессиональной ориентации РАНХиГС Кристина Пушкарева.

По словам Бухало, первыми с этой проблемой столкнулись в Японии и Сингапуре. Там есть деньги, есть возможность построить современную образовательную инфраструктуру, но у детей совершенно нет мотивации что-то узнавать. «Поэтому именно Сингапур стал родоначальником „кидзаний“, призванных объяснить им, что профессии — это вообще-то хорошо, это интересно», — отметила эксперт.

Молодежь испытывает кризис доверия классическому знанию, считает научный руководитель лицея РАНХиГС Антон Молев. «Знания (и шире — информация вообще) обесценились», — говорит он. В результате огромного массива информации и ее доступности отношение к ней пренебрежительное. Даже среди молодых ребят, студентов, которые прекрасно осознают ее практическую значимость как важнейшего ресурса. «Для них знание — уже не сакральная ценность, как это было совсем недолгое время назад», — отметил эксперт.
Классный руководитель, учитель с 15-летним стажем, Молев рассказал, что когда он пришел работать в школу, прекрасно понимал молодежный сленг. Сейчас ему на смену пришел новый тип языка. «Если мы зайдем к ним в соцсети, не думаю, что мы много там поймем. Две-трети смыслов окажутся скрытыми от нас», — считает он.
Подростки не верят в силу государственных институтов. На этом фоне в молодежной среде развивается «гражданственность малых дел», говорит руководитель молодежных проектов Ассоциации инновационных регионов России Елена Омельченко.

«Очень популярны низовые волонтерские практики: прямая помощь детским домам и домам престарелых. Растет популярность зоозащиты, создаются независимые приюты для животных. Появляются экозащитники», — отмечает эксперт. Их общая черта — стремление к независимости от государства. Что важно, молодежная активность связана с пониманием результатов и возможностью на что-то влиять.

Свое исследование Ассоциация проводила в вузах и колледжах четырех регионов: Петербург, Казань, Махачкала и Ульяновск. Популярными во всех четырех оказались одни и те же течения. По словам Омельченко, только 7% молодых людей во всех четырех городах оказались не вовлечены ни во что. «Быть участником какого-то „движения“ сегодня модно. Это некий тренд», — говорит она.

Их увлекают игры: онлайн или клубные, викторины, фестивали, конкурсы — от стендапов до Квиза. На втором месте городской спорт: велосипеды, скейты, воркаут, паркур. Эксперты считают, это тоже форма проявления гражданственности, заявление молодежи своего права на город.

Один из ключевых трендов последних годов — ЗОЖ. На этом фоне падает потребление табака и алкоголя, и растет популярность фитнеса. Хотя, наряду с фитоняшами в Instagram есть сторонники натурального городского спорта — без тренеров и коммерциализации. Иногда ЗОЖ пересекается с национализмом, как в случае с «русской пробежкой».

Они не способны держать внимание дольше 3-8 минут, но куда легче ориентируются в новых условиях. В чем-то они заметно от нас отстают, в чем-то — превосходят. Но так ли, в сущности, они от нас отличаются?

«Разговор об инаковости молодежи мне близок, — говорит Молев. — Конечно, они другие. Но нужно понимать, что их особенности вполне поддаются описанию. Со стороны нового поколения между нами нет разрыва. Разрыв в наших головах, мы его так воспринимаем».

Анна Семенец