Боснийский кризис

Постдейтонская Босния всегда функционировала плохо, по сути, она являлась единым государством только на бумаге и на политических картах мира, обновленных после 1995-го года. Однако международное сообщество свято верило, что шерпа демократии в лице Верховного представителя приведет-таки эту страну к поставленной цели. Но этой осенью в Боснии и Герцеговине начался крупнейший политический кризис: форсирование событий в стране, не забывшей еще запах пороха, нарушило хрупкий баланс сил между тремя нациями.

Сосуществование нескольких этносов в условиях искусственно созданного государства никогда не было простым делом, и события, происходящие сегодня, например в Бельгии, – яркое тому подтверждение. Принятие компромиссных решений, при которых не нарушаются права ни одного из народов, могут затянуться на месяцы, а их механизмы могут быть полностью парализованы. Именно этим руководствовался Верховный представитель Мирослав Лайчак, когда 20 октября ввел в Боснии и Герцеговине новые правила для принятия решения в совете министров.

Согласно этим правилам решение может быть принято простым большинством и не требует, как раньше, согласия представителей как минимум двух этносов из трех (сербов, босняков и хорватов). Это революционное нововведение привело к тому, что премьер-министр Никола Шпирич, представляющий сербов, спустя десять дней ушел в отставку. Причина – создание потенциальной ситуации, когда объединившиеся хорваты и босняки могут принять решение, противоречащее интересам сербов. Верховный представитель, пожав плечами, продолжил начатый курс.

Такой напористости от словацкого дипломата никто не ожидал. Мирослав Лайчак, отлично говорящий на нескольких иностранных языках и имеющий в арсенале диплом МГИМО, занял должность Верховного представителя этим летом, после того как было принято решение продлить мандат еще на год.

К слову, институт Верховного представителя являет собой уникальное боснийское решение, когда во главе нации, состоящей из народов, неспособных ужиться друг с другом, поставили международного наместника, наделенного такими полномочиями, о которых Саддам Хуссейн с Джорджем Бушем даже и не мечтали. Может быть, у Саддама Хуссейна они и были, но их использование явно не именовалось в устах международного сообщества как «путь к демократии». Верховный представитель может все. Если захочет. Мирослав Лайчак же был допущен в боснийскую игру на условиях, что за год он свернет этот «балаган», добившись необходимых результатов.

«Я боюсь, что ему действительно удастся всего за год провести все задуманные реформы», - поделился с корреспондентом «Росбалта» президент Центра международных отношений Бани Луки (столица Республики Српской, части Боснии и Герцеговины, населенной преимущественно сербами) Милош Шолая. «Его поддерживают ЕС и США, и он дал четко понять, что на попятный не пойдет. Я думаю, что это только первый из шагов, которые будут провоцировать дальнейшую нестабильность», - добавил эксперт.

В Республике Српской решение Лайчака встретили в штыки, несмотря на то, что, как он отметил, сербы также могут блокироваться с одним из народов против третьего. Дело в том, что создание коалиции между хорватами и босняками, которая действительно существовала какое-то время в течение войны, - тема очень чувствительная. Этот вопрос в свое время поднимался Милошевичем во время обсуждения плана Ванс-Оуэна, с которым международное сообщество пыталось остановить войну в 1993-году. Тогда этот план, несмотря на поддержку Милошевича, был отвергнут боснийскими сербами, поскольку давал им значительно меньше территории по сравнению с тем, что они на тот момент завоевали. Теперь, двенадцать лет спустя, руководство боснийских сербов становится свидетелем централизации своего региона, то есть фактически его растворения в Боснии.

Принцип компромиссного решения был одним из трех основополагающих принципов, предусмотренных Дейтонскими соглашениями. Двумя другими являются ротация в органах власти и паритетное количество представителей наций в государственных институтах. Именно поэтому сербы, особенно чувствительные к этой теме, восприняли нововведение в качестве «конституционального изменения без изменения конституции страны». «Задачей Лайчака является демократия в Боснии, но когда ее насаждают, а в Боснии ее именно насаждают, это не может идти безболезненно. Мы ведь не игрушки, мы живые люди. Он знает, что затронул чувствительную тему, именно поэтому он позволил начать переговоры, после которых решение может быть как-то скорректировано», - пояснил Шолая.

Но шансы на внесение серьезных корректив небольшие. «В течение этих лет различными верховными представителями было принято столько решений, способствовавших централизации, что теперь у руководства Республики Српской почти не осталось пространства для маневрирования», - заявил Милош Шолая. Представители сербов уже провели ряд встреч с офисом верховного представителя, однако он отверг их предложения, заявив, что это не повод для обсуждения.

Дополнительным яблоком раздора между сторонами стала Сербия, которая устами премьер-министра высказалась весьма категорично по поводу введения нового механизма, развязав пикетирование между Белградом и верховным представителем. Воислав Коштуница заявил, что Косово и Республика Српская являются приоритетными направлениями сербской политики.

Связи Республики Српской и Сербии никогда не были секретом, как и то, что Запад старается минимизировать влияние Белграда в боснийском досье, которое, скорее всего, планирует закрыть до вынесения финального решения по Косово. Сербские политики в Боснии никогда не скрывали, что если Косово станет независимым, то они будут следующими. Поскольку отделение в условиях унитарного государства гораздо сложнее, чем при нынешнем раскладе, Запад заинтересован в том, чтобы завершить централизацию Боснии до того, как представитель Приштины получит свое место в ООН.

И поэтому международное сообщество наотрез отказывается связывать два региона. В последние дни Мирослав Лайчак повторил не один раз, что Косово и Республика Српская – это две разные проблемы. «Позиция международного сообщества – это пример двойных стандартов, между Косово и республикой Српской есть неоспоримые связи», - убежден Милош Шолая. «Восемь лет назад у Косово не было ни своей полиции, ни своего министерства иностранных дел, а сейчас есть, в то время как у Республики Српской, у которой это все было, теперь нет ничего. Кроме того, Косово и Республика Српская связаны тем, что Косово является частью Сербии, которая, в свою очередь, является гарантом соблюдения Дейтонских соглашений. Ослабление Сербии для нас означает ослабление нашей позиции», - резюмировал эксперт.

То, что нынешний кризис – крупнейший в стране со времен окончания войны, стало еще более понятно с падением правительства в Сараево. Премьер-министр Никола Шпирич, подавший в отставку в октябре, оставался в должности «технического премьера», однако 13 ноября он окончательно покинул правительство, что и привело к его автоматической отставке. Теперь помимо переговоров по новым правилам принятия решений боснийские политики должны озаботиться и формированием нового правительства. Чтобы было бы, может, не так и сложно, если бы обе темы не были так тесно переплетены.

Когда американский представитель Ричард Холбрук во время Дейтонских переговоров изучал ландшафт Боснии с помощью специальной компьютерной программы, основанной на реальной фото- и видеосъемке местности, он сказал Милошевичу: «Да тут же совсем ничего нет, одни горы да леса, ни сел, ни городов...». Он не мог понять, за что же бьются эти люди – сербы, хорваты, босняки, и почему не хотят отсюда уезжать. Каким бы ни был ответ, разгадать боснийскую головоломку могут только те, кто живет среди этих холмов, так красиво цветущих весною.

Юлия Нетесова