«Потенциал России блокируется репрессивными решениями»

— По вашему мнению, пройден ли на данный момент пик кризиса в России?

— Январские данные показали, что ситуация в экономике вновь начала ухудшаться. Сильный спад произошел в строительстве, оптовой торговле, значительно снизился грузооборот. Падение в базовых отраслях в январе составило 0,4-0,6% к декабрю без учета сезонных колебаний. Накоплена большая негативная инерция в динамике реальных доходов населения и потребительского спроса, и потенциал их падения еще не исчерпан, потому как частные предприятия и бюджетный сектор продолжают сокращать издержки. Поэтому, скорее всего, дно или, если угодно, «пик» кризиса еще впереди. Большинство экспертов, участвующих в консенсус-прогнозе Центра развития НИУ ВШЭ (и я в том числе), ожидают продолжения рецессии в 2016 году, а некоторые — и в последующие годы.

— Как раз на днях глава Минэкономразвития Улюкаев заявил, что ситуация в экономике постепенно нормализуется. По его словам, к концу первого квартала 2016 года цены на нефть могут составить $40 за баррель. Как расцениваете такой прогноз?

— На цены на нефть влияет слишком большое количество факторов. Поэтому нельзя всерьез рассчитывать на надежность прогноза изменения цен. И конечно, печально, что нормализация в экономике напрямую увязывается лишь с нефтяными котировками. Даже если цена не нефть «отскочет» в ближайшие месяцы, ничто не помешает ей затем упасть, что вызовет новый приступ уныния. За последний год нефтяной рынок стал гораздо более волатильным и гораздо менее манипулируемым. Ведущие производители нефти продолжают переговоры, но результатом их становится не более, чем сохранение статус-кво, то есть превышение предложения над спросом. Тем временем уровни добычи и запасов нефти в США продолжают зашкаливать. На рынке слишком много нефти, потому она и стоит дешево.

— Исходя из этого стоит ли опасаться резких валютных колебаний?

— Опасаться не стоит, стоит приспосабливаться. Рубль — сырьевая валюта, а резервы Центробанка недостаточно велики, чтобы манипулировать курсом.

— Председатель российского правительства Дмитрий Медведев подписал антикризисный план на текущий год. Удастся ли властям с его помощью «расшевелить» российскую экономику?

— На мой взгляд, антикризисный план на это и не рассчитан. Задача минимум — успокоить само правительство и граждан тем, что «план есть» и «работа ведется», а задача максимум — избежать радикального ухудшения в отдельных сферах, наиболее подверженных рискам. Второе может и не удаться. Во-первых, объемы финансирования, предусмотренные планом, недостаточны, чтобы залить проблемы деньгами. Во-вторых меры смягчения налоговой и административной нагрузки, предложенные планом, противоречат складывающейся практике, а также другим решениям, увеличивающим репрессивный характер госуправления. Далеко ходить не надо — например, пункты плана о заявительном предоставлении мест для нестационарной торговли или выплате компенсаций при изъятии таких мест для государственных нужд выглядят не более чем благими пожеланиями на фоне массовой кампании по сносу торговых ларьков и павильонов в Москве и других регионах.

— Как вы оцениваете последние решения правительства в экономике, в частности повышение акцизов на бензин, введение платы с большегрузов, возможное введение нового механизма пенсионных отчислений — с точки зрения попыток вывода России и кризиса?

— Можно было бы говорить очень много по каждому из этих решений в отдельности, однако в целом та интенсивная законотворческая деятельность, которая сейчас ведется различными ведомствами, скорее, усиливает кризисные явления, чем способствует выходу из кризиса. Во-первых, она увеличивает неопределенность и непредсказуемость госполитики с точки зрения ведения бизнеса. Решения принимаются вне стратегии или хотя бы единого вектора госполитики. Часть из них является продолжением ранее разработанных стратегий — как Платон, часть — спонтанными реакциями на нынешний кризис — как повышение акцизов, часть — как предложение о возврате накопительной пенсии «по умолчанию» — попыткой вернуться на прежнюю траекторию развития, с которой раньше пришлось сойти. Во-вторых, большинство принимаемых решений, а еще больше практика их исполнения, повышают издержки бизнеса, что во время кризиса не может вызвать ничего, кроме снижения экономической активности.

— В последнее время все чаще звучат утверждения, что сырьевая модель развития для России себя исчерпала. По-вашему, так ли это? И какие в данном случае есть альтернативы?

— То, что сырьевая модель исчерпала себя, стало ясно уже в 2008—2009, когда, несмотря на использование накопленных резервов, российская экономика сократилась больше других стран, а ее структура после кризиса ухудшилась и оказалась неспособна поддерживать рост даже при ценах $100-110 за баррель. Альтернативой является экономика, производящая большое количество разнообразных товаров и услуг как на внутренний, так и особенно — на внешний рынок.

У России в этом смысле огромный потенциал, поскольку мы крайне мало производим. Развитие в этом направлении при низких ценах на нефть развернулось бы естественным путем. Благодаря снижению издержек производства на территории России по сравнению с другими странами мы можем быть привлекательны как для собственных, так и для иностранных инвестиций. Однако этот процесс блокируется инерцией прежней модели, ориентированной на перераспределение нефтегазовой ренты, новыми репрессивными решениями, а также ростом международной изоляции России. Монопольные и аффилированные с государством структуры и предприятия, столкнувшись с сокращением нефтегазовых поступлений и дешевых заимствований из-за рубежа, пытаются вытянуть ресурсы из бюджета, населения или частного бизнеса.

Государство, увы, помогает в этом, увеличивая налоги, перераспределяя расходы бюджета в пользу этих структур или избавляя от конкурентов под благовидным предлогом. К сожалению, надежды на то, что госкапиталисты сами себя реформируют, довольно мало, хотя по мере исчерпания «кормовой базы» они также объективно будут слабеть.

— Среди экономистов довольно популярно мнение о том, что лучшим потенциалом для России является интеллектуальный. Но как избежать «утечки умов»?

— Сохранить талантливых людей в стране тяжело, когда уровень зарплат в валютном выражении падает ниже уровня Китая и при этом «оптимизируются» школы и больницы. Тем не менее люди уезжают не только из-за материальных трудностей, но и из-за раздражающего ограничения их возможностей, их выбора. Тучные годы с их высокими зарплатами вернуть нельзя, но изменить приоритеты бюджета в пользу науки, образования и здравоохранения можно. Отказаться от контрсанкций, которые привели к скачку цен и уменьшению ассортимента товаров — можно. Прекратить манипуляции с накопительной частью пенсий и согласиться, что это необходимый ответ на подступающий кризис пенсионной системы — можно. Не принимать решений, ограничивающих зарубежный туризм или операции с валютой, — можно. Конечно, для того чтобы капитализировать способности людей в интересах экономического роста, всего этого недостаточно. Нужна среда и условия для самореализации, прежде всего — в бизнесе, хотя бы подобные тем, что способствовали бурному развитию новых секторов экономики — связи, ИКТ, новых форм торговли и медиа.

— Какие тогда отрасли в первую очередь стоит развивать?

— Когда российские предприниматели поднимали с нуля мобильную связь или интернет-индустрию, вряд ли они руководствовались каким-то заранее составленным на уровне государства планом отраслевого развития. Было понимание того, что бурно развивается, на что есть спрос и в какие процессы можно встраиваться, и было решение конкретных людей, управлявших бизнесом. На мой взгляд, этот путь определения приоритетов гораздо более продуктивен, чем любые теоретические построения. Возможностей хватает, однако нужно убрать препятствия для их реализации.

Беседовал Илья Давлятчин