«В актерской профессии невозможно успокоиться»

Чтобы быть актером Театра юных зрителей имени Брянцева, не достаточно просто играть на сцене, репетировать, находиться в труппе. Этому театру надо отдаться до конца, в него прорасти. Когда-то сюда пришла Мария Соснякова. Сначала — как зритель, потом — ученица студии. Пришла и осталась в этом театре на всю жизнь. Сейчас она ведущая актриса ТЮЗа, которой под силу совершенно разные роли — как в классическом репертуаре, так и в авангардных постановках.

К 96-летию ТЮЗа корреспондент «Петербургского авангарда» поговорила с Марией Сосняковой о становлении актрисы, о зрителях и памятных ролях.

— Мария, вы знаете Театр юных зрителей в разные его времена. Каким он был тогда, когда вы в него пришли?

— Было два театра в городе, в спектакли которых я была в юности влюблена — Малый драматический под руководством Ефима Падве, где ставили западную драматургию, и ТЮЗ, где шли удивительные спектакли — «Наш цирк», «Наш, только наш», «Месс Менд», «После казни прошу», «Весенние перевертыши», и каждый был событием. Существовала актерская студия, которой руководил Зиновий Яковлевич Корогодский. Я, как и многие в то время, попалась в ловушку — захотела учиться актерской профессии. К тому моменту, когда я окончила школу, студия уже была не при театре. Корогодский набирал студентов в театральном институте раз в два года. Я ждала год, чтобы поступить именно к нему, моему будущему мастеру. Учеба была удивительной радостью и неимоверным трудом. Корогодский — личность яркая и сильная. Тренинг, им придуманный, был похож именно на детскую игру. Он говорил: «Смотрите, как интересен ребенок в игре, как за ним любопытно наблюдать. Вот так и артист — привлекает внимание не тогда, когда он притворяется, а лишь тогда, когда всерьез и искренне занят делом».

— Такое наверняка не всем под силу?

— Многие не выдерживали требований учителя и уходили. Те, кто доучились и пришли работать в ТЮЗ, сразу поняли, что в театре царит особая творческая атмосфера. Наш курс вошел в театр со своим дипломным спектаклем «Чудаки», по одноименной пьесе Максима Горького, где мне повезло играть две роли, в одном составе я была старухой, во втором — юной красавицей Зиной. Было интересно переходить от образа девушки к возрастной роли. Я и мои однокурсники очень любили этот спектакль. Мы сами делали декорации, костюмы — все это рождалось в учебной студии на Фонтанке, 90. Мы были горды и счастливы, что наши «Чудаки» приняты в репертуар театра.

— Если спектакль играется в сотый раз, появляется ли усталость?

— Если следовать тому, чему учил меня мой учитель, этого просто не может быть. Каждый раз ты заново проходишь намеченный путь. Актеры вступают в некий сговор с режиссером — про что будем играть, зачем берем эту пьесу, что хотим сказать. И когда мы собой проходим этот путь, именно собой, а не кого-то изображая, это не должно, не может быть скучным, ни для актера, ни для зрителя.

— Когда Корогодский ушел, театр стал совсем другим?

— Он создавал театр для себя — это безусловно. Он сам был человек-театр! Все эти годы мы, его ученики, помним Зиновия Яковлевича, привитые им правила и традиции. Все тюзовские артисты работают много и с полной отдачей. Театр, безусловно, наполняется новой энергией, новыми идеями, новыми людьми. Но все же Дух остался. Не ушел.

— Когда наступил ваш личный расцвет как актрисы?

— Как это ни странно, именно тогда, когда я осталась без мастера. Не могу этого объяснить, но я словно окрепла в тот момент. Мы были его детьми, но мы не были избалованы. Он был внимателен и требователен, но никогда не сюсюкал, потому что готовил нас к трудной театральной жизни, пристально следил за нашими часто неверными первыми шагами в профессии. Пытался менять наши амплуа. Обладая хорошим вкусом, умел выбрать очень верный, нужный материал для каждого. Лично меня всегда поддерживал и хвалил за мои вокально-танцевальные способности. Мне до сих пор нравится участвовать в музыкальных спектаклях, обожаю капустники, поздравления юбиляров, где можно развернуться в вокальном плане. С радостью играю сейчас в мюзикле Виктора Крамера «Кентервильское привидение», где мы много поем.

— Вспомните ли самый памятный момент получения роли?

— Это был совершенно незапланированный, срочный ввод. За две репетиции надо было сыграть Маленького принца в спектакле Андрея Андреева. До меня это великолепно делала Ирина Соколова. Наверное, внешне я меньше подходила для этой роли, чем Ирина Леонидовна, но мне хотелось сказать о чем-то своем. Андреев позволил мне это сделать, немного поменяв рисунок роли под меня. По-моему, Принц не просто красивый мальчик с золотыми волосами, он несет совершенно особенный философский взгляд на жизнь. Есть люди, которые по нескольку раз приходили на этот спектакль, полюбили меня в этой роли. Прошло больше 20 лет, а мне до сих пор дарят какие-то сувениры, игрушки, работы, связанные с Маленьким принцем.

— То есть эта роль стала определяющей в вашей жизни?

— Возможно, главной, возможно, — символизирующей мой путь в профессии. Маленький принц удивляется всему на свете, самым простым вещам. Вот этому я учусь у него до сих пор. Может быть, поэтому много лет вхожу в жюри нашего Международного Брянцевского фестиваля, на котором мы отсматриваем десятки, сотни работ детских театральных студий и школ. И там ты не только судишь, ты подглядываешь за поисками юных актеров и чему-то учишься у них. Актерская профессия — самая подвижная в мире, в ней нельзя остановиться и успокоиться.

— Вам было интересно работать с Дмитрием Волкостреловым в спектакле «Танец Дели», где от вас не требовалось игры, а надо было свести роль к нейтральному существованию, отстраненности от образа?

— Актеров, как и детей, можно вовлечь в любую игру. Дима хочет отказаться от наработанного, от привычного, он неустанно ищет новый язык. Причем четко знает, чего хочет, это не то, что «давайте-ка делать так, чтоб не как все». Мне интересен его поиск. Я открыта для такого рода эксперимента. Было очень интересно работать в «Танце Дели». Там была собрана молодая команда, взят необычный, медитативный текст Ивана Вырыпаева. Пригласили меня с Татьяной Ткач и Надеждой Шумиловой, трех возрастных актрис. Куда все это приведет в итоге, никто не знал. Но нас очень подкупало, что Дима азартен в своем поиске. Мы старались его услышать и понять. Самое главное в работе с ним было то, что мы участвовали в процессе, который будет продолжаться, пока живет спектакль. Это не законченная история, это бесконечное движение без начала и конца.

— Мария, недавно вы сыграли в тюзовском совершенно необычном спектакле на экологическую тему — «Лицо Земли». Это для вас было опять-таки новым шагом?

— Я давно думаю о том, насколько порой нелепо устроена наша цивилизация — неразумность запросов, избыточность удовольствий, которые имеет человек, и при этом жутко засоряет наш мир. Что делать с погибающими птицами, которые страдают от непомерного количества пластиковых отходов, сбрасываемых на острова в океанах? Как остановить отстрел исчезающих видов животных, которых используют на сувениры и модную одежду? Когда режиссер Евгения Сафонова предложила мне поучаствовать в этом спектакле-воззвании, я, конечно, с готовностью согласилась. Здесь мне также пришлось отказаться от привычной манеры игры и найти новую для себя интонацию. Опыт очень интересный. Недавняя премьера «Лица Земли» привлекла к нам в театр нового юного зрителя, и это очень важно.

— Какого зрителя вы больше любите — детского или взрослого?

— Как же это хорошо, когда в зале рядом — дети и родители. Учитель говорил: «Для детей надо играть, как для взрослых, только лучше». Детей обмануть невозможно. Если им нравится — благодарнее зрителя не бывает. И цветов, дороже чем ребенок тебе подарил, — нет!

— Чего вы боитесь в актерской профессии и чего не боитесь?

— Боюсь тщеславия, высокомерия, звездности. А не боюсь быть некрасивой. Это такое счастье — играть характерные роли! И уж чего я не боюсь совершенно — это работы. Чем ее больше — тем лучше.

Беседовала Елена Добрякова