Posted 17 февраля 2019,, 14:49

Published 17 февраля 2019,, 14:49

Modified 31 января, 22:07

Updated 31 января, 22:07

«Егор Летов был меломаном до мозга костей»

17 февраля 2019, 14:49
Александр Канаев, помогавший «Гражданской обороне» в записи альбомов, рассказал об их создании и атмосфере питерского андеграунда конца 1980-х годов.

В конце февраля исполняется 11 лет со дня смерти музыканта, поэта, лидера рок-группы «Гражданская оборона» и крестного отца русского панк-рока Егора Летова. В 2019 году также исполняется 30 лет знаковым альбомам «Гражданской обороны» — «Война», «Армагеддон-попс», «Здорово и вечно», «Русское поле экспериментов». Работу над этими записями Егор Летов начал в Ленинграде, на репетиционной точке «АукцЫона», после чего вернулся в Омск, где и довел ее до конца. Результат известен – песни вошли в историю отечественной рок-музыки и до сих пор вдохновляют новые поколения музыкантов. Александр Канаев, помогавший группе в записи легендарных альбомов, рассказал об их создании и атмосфере питерского андеграунда конца 1980-х годов.

Как вы познакомились с группой «Гражданская оборона»?

– В то время я работал в Ленинградском рок-клубе администратором. Причем официально – у меня даже запись в трудовой книжке имеется. Если коротко, то благодаря этому и познакомился. «Оборонщики» приезжали в Питер в теплое время, но зато оставались надолго – минимум на месяц. Один раз переночевали у меня всей командой. Егор чаще всего оставался у Сергея Фирсова. У меня подолгу жил его гитарист Игорь «Джефф» Жевтун.

– Фирсов был их директором в то время?

– Тут тонкий вопрос. Егор, естественно, был не против, когда с него снимали часть обязанностей, но продолжал все контролировать. У Фирсова «оборонщики» жили, когда приезжали в Ленинград, он распространял их записи. Квартира Сергея была рядом со станцией метро «Проспект Ветеранов». Ребята из группы были большие домоседы, а к Фирсову постоянно кто-то приходил в гости, и все пили чай в больших компаниях.

Бывало и пиво, но очень редко – оно тогда было в дефиците, да и без него было хорошо. С Егором мы очень много говорили о звукозаписи и музыке вообще, потому что он был меломаном до мозга костей. Общаться с ним было интересно – он с пеной у рта отстаивал свою точку зрения. Принимал другой взгляд, но никогда с ним не соглашался. Он считал, что наивысшая точка развития рок-музыки – это 1960-е годы. Только тогда был правильный звук, правильные тексты, а в 1970-е все вышло на коммерческую основу. У меня был другой взгляд, и я просил привести примеры, а Егор сыпал названиями групп, именами, пластинками… Теперь мне кажется, что он во многом был прав. Это я сейчас понял, что именно он хотел сказать.

– Как вы стали звукорежиссером «Обороны»?

– У меня нет специального образования, но уже с детства музыка стала для меня страстью. До «Обороны» я помогал делать сессионные записи группе «Бригадный подряд». Однажды предложил Егору помочь с записью, и он сказал: «Давай». При этом мне никогда не приходила мысль заикнуться о гонораре за мою работу. Мне просто было в радость это делать. Мы обсуждали, каким должен быть звук, и у нас во многом было взаимопонимание. В то время я несколько раз сидел за пультом на концертах «Обороны», причем не только в Ленинграде, но и в Таллинне.

– Вы ведь и во время записей альбомов «Обороны» сидели за пультом. Расскажите об этом.

– Ребята из «АукцЫона» как-то поехали на гастроли и дали нам ключ от своей репетиционной точки. Находилась она рядом со станцией метро «Удельная», в непонятном административном здании. Сегодня там рядом «Макдональдс». Вся точка – это длинная узкая комната с единственным окном, выходившим на проспект Энгельса. Оборудования почти не было. Какие-то полусамодельные усилители, комбики… Из дома я приволок свой бобинный магнитофон «Астра-110», раздобыл пульт «Электроника ПМ-01» и микрофоны. Запись велась на бобины советского производства, «Тасма» или «Свема», не помню точно. Егор сам их купил в Гостином Дворе.

В пульт звук приходил как с микрофонов, которые были установлены на бочку и повешены над ударной установкой сверху, так и с микрофонов, которые стояли у гитарных комбиков. Помещение — маленькое, звук громкий, поэтому все микрофоны ловили не только свой объект, но и общий фон. И это придавало фонограмме дополнительную плотность. Также на пульт приходил и звук, который снимался с линейных выходов гитарных усилителей, и это добавляло драйва.

– Как проходила запись?

– В первый день я пришел не с самого утра – ребята уже во всю трудились. И тут я посмотрел на приборы: «Егор, глянь на уровень записи, – стрелки в зашкале». Он мне отвечает: «Да? Ну и ладно, ничего страшного». Тогда я стал с ним спорить. Дело в том, что Егор хотел, чтобы запись была намеренно перегружена. Но этого же эффекта можно было добиться и при более точной записи, уже при сведении. В этом случае у него было бы больше свободы. Работа над материалом для четырех альбомов «Обороны» и двух альбомов Янки Дягилевой, которая тоже с нами записывалась, заняла где-то неделю. Но там были и вещи, которые потом вошли в другие проекты Летова.

– То есть за одну неделю было записано суммарно шесть альбомов? Это вообще реально?

– Да, потому что Летов не писал вокал. Мы настроили звук и больше его не трогали. Когда уходили из точки, выключали свет, гитары ставили в угол, к пульту и комбикам не прикасались. Из Питера он увез «рыбу» – записи двух гитар, бас-гитары и барабанов. Вокал, шумы и дополнительные партии инструментов он накладывал уже сам, в Омске. Материал не слушали. Ребята писали дубли, и быстро переходили к следующей песне. Индивидуальной подстройки под песни не было.

– Что было самым сложным в работе? Характер Летова?

– Сложнее всего было справиться с барабаном. У «АукцЫонщиков» была очень хорошая ударная установка, но рабочего барабана нормального не было. Был один как бы барабан… знаете, похожий на пионерские, но с разбитым пластиком и порванной пружиной. Мы заклеили его скотчем, как могли, но при каждом ударе по нему палкой, внутри все дребезжало, и звук был совсем не барабанный. После каждой песни скотч отклеивался, и мы, чертыхаясь, снова его заклеивали. Наверное, половину времени сессий потратили на этот барабан.

– Когда вы услышали готовые альбомы, они вам понравились?

– Эти записи стали сложнее, серьезнее, чем предыдущие, за которые я полюбил группу. Здесь уже во всю чувствуется влияние 1960-х. Егору хотелось сказать больше, чем три куплета. И он свел эти альбомы настолько хорошо, насколько это вообще было возможно. Позже писаться стало проще – техника поменялась. Но в то время задача стояла непростая – при помощи бобинного магнитофона нужно было наложить вокал и шумы так, чтобы черновая подложка не потерялась. Баланс инструментов правильный, энергетика сильная, а что еще нужно?

– После ленинградских сессий Летов говорил, что разочаровался в работе на «хорошей» аппаратуре и принял решение писаться только на домашней студии. Повод действительно был?

– Совершенно точно могу сказать, что в тот период никаких воплотившихся попыток записи на профессиональных студиях не было. Возможно, он имел в виду свое участие в датском проекте Next Stop Rock’n’roll Laika. У Ленинградского рок-клуба тогда завязались хорошие отношения с этой страной. И датчане изъявили желание записать совместную советско-датскую пластинку, причем список русских групп они предложили сами. Из панков в него вошла только «Гражданская оборона». Они пригнали сюда передвижной вагончик-студию.

Это действительно был любопытный опыт работы на большом профессиональном пульте, много каналов, что хочешь, то и делай. В результате была записана песня «Новая правда». Причем рабочим сведением занимался лично Егор. Он работал, как считал нужным, и получилось отлично. Всем очень понравилось звучание. Оно было не советское, не западное, какое-то свое… Со студии мы поехали к Фирсову. У него все время эту кассету ставили, и все кричали: «Здорово! Классно! Ух, как это все!». Было очень хорошо прописано несколько гитарных партий, вокал, много баса… Не знаю, выходила ли когда-нибудь эта запись официально. Мне не попадалась.

– Но ведь пластинка вышла?

– Да. Но когда датчане прислали готовый материал… Егор послушал его и выругался, сказал, что не будет в этом участвовать. Он был в ярости. Летова просто поставили перед фактом – вот так это будет звучать, и уже ничего поделать нельзя. Оказалось, что первое сведение официально нигде не фиксировалось. У меня эта пластинка есть, я недавно ее переслушивал и понял, что звукорежиссер, который занимался сведением и продюсированием альбома, а там чувствуется, что работает один человек, делал все под одну гребенку. Руки у него были заточены под инди-музыку 1980-х, что-то похожее на Ultravox, New Order, Simple Minds. И все группы звучат примерно одинаково. Причем некоторые коллективы, например, «НЭП» с песней «Ночь», получились просто потрясающие. Но для «Обороны» подобный звук был катастрофой. Возможно, после этого Егор сказал, что все, никаких разговоров о том, чтобы доверять запись сторонним людям быть не может. Хочешь сделать хорошо – делай это сам.

Беседовал Дмитрий Глебов