Закрытая система рождает произвол

Недавно на очередных посиделках двое моих приятелей стали вдруг делиться историями из своей армейской жизни. Сам я в армии не служил, ничего такого рассказать не могу. Но воспоминания про дедовщину и произвол командования не вызвали у меня шока — не впервые я такое слушал.

Пока велась беседа, я думал в первую очередь о том, что если и должны быть в государстве какие-то закрытые системы, то такие, куда можно попасть лишь добровольно. И наоборот: за любым учреждением, где гражданин находится не по своей воле, обязаны наблюдать представители общественности.

В России есть пример системы пусть и не столь закрытой, как армия, но все же недостаточно прозрачной. Речь о психоневрологических интернатах. Пока закон о распределенной опеке над лишенными дееспособности людьми не принят, директор учреждения может творить произвол даже в отношении тех подопечных ПНИ, опекунами которых являются их родственники. В прошлом месяце одна моя знакомая пожаловалась, что не может теперь забирать из интерната свою дочь на выходные и на время отпуска, как делала это раньше — теперь к семье отпускают только на пятнадцать дней в году.

Для остальных недееспособных жителей ПНИ опекуном сегодня является само учреждение в лице его директора — при этом одновременно он выступает и в качестве поставщика услуг, с которым заключается договор на их оказание. Что само по себе является абсурдом. Кстати, человек, официально не лишенный дееспособности, оказавшись в ПНИ, также попадает в недопустимую зависимость от сотрудников интерната.

Законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях повышения гарантий реализации прав и свобод недееспособных и не полностью дееспособных граждан» был принят Госдумой в первом чтении летом 2016 года. Однако второе чтение документа постоянно откладывается. Но если закон все же будет принят, то лишенный дееспособности человек сможет иметь несколько опекунов и попечителей, которыми сумеют стать не только отдельные граждане, но и общественные организации.

Вы скажете: «Разве система ПНИ — закрытая? Ведь мы в последние годы столько слышим о волонтерах и целых некоммерческих организациях, работающих с подопечными этих учреждений».

Это действительно так — но до сих пор войти в интернат можно только с разрешения его администрации, а представители профильных НКО в лучшем случае имеют совещательный голос при принятии решений, влияющих на жизнь пациентов.

В законопроекте о распределенной опеке также есть и пункт о том, что «среди оснований для выписки из ПНИ должно быть заключение независимой комиссии, а не комиссии самого интерната. В нее должны входить не только медики, но и представители органов социальной защиты, специалисты по реабилитации и социальной адаптации лиц, страдающих психическими расстройствами, представители НКО».

Данное положение особенно важное — так как оно как раз про общественный контроль. Хотя уже сейчас слышны возражения против того, что члены некоммерческих организаций, не имеющие специального образования, будут иметь право вмешиваться в такой важный вопрос, как выписка из интерната человека с ментальными нарушениями.

Причина такого восприятия кроется в представлении о сотрудниках профильных НКО как о группах энтузиастов, которые просто приходят в специализированные учреждения помочь медсестрам и санитарам и провести иногда праздники для подопечных.

Они, конечно, занимаются и этим. И действительно, как правило, волонтер — не специалист. Но сотрудники НКО, работающие непосредственно с интернатами, — это компетентные во многих сферах люди. Среди них есть и психологи, и юристы, и профессиональные социальные работники, и медики.

Бывает, не имея тех или иных специалистов в своем штате, НКО приглашает к подопечным интерната специалистов, которых не может (да и не собирается) приглашать администрация учреждения. Так что участие представителей некоммерческих организаций в комиссии, решающей вопрос о выписке человека из интерната, вполне оправдано. Тем более они могут привлекать независимых экспертов, что обеспечит делу еще большую прозрачность.

Естественно, сотрудники НКО должны быть лично знакомы с подопечным, знать его возможности и потребности. Как правило, именно такие люди пытаются влиять на качество жизни пациентов ПНИ — только в настоящее время с юридической точки зрения у них для этого не так уж много возможностей.

Конечно, моральные и профессиональные качества людей, работающих в общественных организациях, могут быть очень разными. Но важно, что они не являются частью той системы, о которой мы говорим. Уже поэтому стоит настаивать, чтобы они присутствовали в учреждениях для людей с ментальными нарушениями и участвовали в решении вопросов, касающихся качества их жизни. Исключением являются разве что представители НКО, созданных по инициативе госструктур или же этими структурами «прикормленных». Но это отдельная тема.

Разумеется, далеко не все сотрудники ПНИ желают подопечным зла и стремятся к контролю над ними. Порочна сама система интернатов — по крайней мере, в том виде, в котором она сегодня существует в России. Хотя бы отчасти изменить ее может только общественный контроль. Закон о распределенной опеке и юридически оформленное присутствие в интернатах представителей НКО должен стать серьезным шагом на пути к этому.

Игорь Лунев

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.