Posted 21 марта 2019,, 14:07

Published 21 марта 2019,, 14:07

Modified 31 января, 22:22

Updated 31 января, 22:22

Михаил Виноградов. Государство и топонимика

21 марта 2019, 14:07

Переименование городов полуофициально становится в РСФСР признаком дурного вкуса на рубеже 50-х и 60-х годов XX века. Именно тогда на волне десталинизации возвращаются исторические имена многим крупным городам, в том числе Перми и Оренбургу. Но отказ от этой практики нигде не оформляется, вследствие чего в первой половине 80-х возникает мертворожденный проект с переименованием Набережных Челнов и особенно Рыбинска и еще особеннее Ижевска (самое странное решение).

В 1987-м, не дожидаясь особого предлога, с карты страны стирают Брежнева, Андропова и Устинова и с тех пор процесс переименования идет довольно цивилизованно. Те, кто хочет (Петербург, Нижний Новгород, Самара, Тверь, Владикавказ), получают прежние имена, те, кому по фигу, остаются маловразумительными Калининградом, Кировым, Краснодаром, Ульяновском, Тольятти, Советском и прочими Тутаевыми. Время от времени волгоградцам намекают на возможность возвращения якобы исторического минимума «Сталинград» — но выглядит это не более реалистично, чем союз России и Белоруссии. Придумывание новых идеологических топонимов идет вяло, касается только второстепенных персонажей, прикладываемых к не самым важным на карте (Королев, Саров).

Неосознанным уроком переименований 80-х (Рыбинск-Ижевск) становится не проговоренное вслух ощущение общества, что отечественная история после 1945 года — штука довольно сомнительная и малогероическая. Как следствие, редкие попытки называть улицы и проектируемые тупики именами Чавеса-Кадырова-Каримова отторгаются обществом и режут ухо. Оборотной стороной неприкосновенности мавзолея стало стремление государства в нулевые и десятые не слишком влезать в топонимику, поскольку это воспринимается обывателями как вмешательство в их частное жизненное пространство.

И это, наверное, разумно.