Россия и Грузия: в плену стереотипов

Любите ли вы Грузию? Этот вопрос в Москве ставил большинство моих друзей в тупик. Размышляя над ответом, они вспоминали все то негативное, что в последнее время ассоциируется с когда-то такой близкой нам страной. Что нагнетается благодаря СМИ и досужим разговорам. Война, ручные демократы-ковбои, забыли русский язык, «там нас не любят». Насколько все это близко к истине? Может, вопрос поставлен принципиально неверно? И звучать он должен так: «Знаете ли вы Грузию?»

Русские и грузины застряли в карикатурном восприятии друг друга. Мы – дети, воспитанные редкими телесюжетами. Между собой почти не общаемся, искренне верим стереотипам. Информации мало даже в кажущемся безграничном интернет-пространстве. Что остается делать, чтобы узнать, чем в реальности живут люди? Собрать чемодан, поехать к соседям и все увидеть воочию.

Так я и поступила.

Стереотипы начали рушиться уже в аэропорту. Приветливо поздоровалась женщина-пограничник. Паспортный контроль – без задержек, все исключительно корректно, все фразы – на хорошем русском. Сотрудник аэропорта с готовностью объяснил, как найти зал ожидания.

В Тбилиси вообще испытала шок: большинство встреченных на улице свободно говорили по-русски. Остальные как минимум понимали и пытались отвечать, перемежая грузинские слова нашими.

Более того, заслышав русскую речь, люди на улицах реагировали вполне дружелюбно. И уж никто не грозил разделаться с «оккупантом».

В Грузии, к слову, живет немало русских. Удалось познакомиться с некоторыми из них. Говорят, что дискриминации не чувствуют – ни в быту, ни на службе. Не возникает у них и проблем с общением. Даже тбилисская молодежь, вышедшая из школ, в которых перестают преподавать «великий и могучий», общается на нем вполне сносно. Правда, там, где русское отделение сохранили, преподавание нельзя назвать качественным. Один школьник рассказал, что «Муму» Тургенева в его классе проходили полгода.

Тем не менее недостатка в работе у репетиторов-русистов нет. Многие семьи понимают, что русский их детям может всегда понадобиться.

Самое смешное, что и туристы из Европы или из-за океана пытаются объясняться с местными жителями на корявом русском. «Мы в таких случаях сразу переходим на английский!» – говорят мои тбилисские приятели.

В Грузию стоит ехать хотя бы для того, чтобы разобраться в местной культуре пития.

Меня пугали грузинским застольем. Предупреждали, что, едва высажусь в аэропорту, вставят в рот воронку и зальют вина.

Не залили. Стол в доме у моих приятелей, куда меня пригласили встретить Старый Новый год, не треснул под грузом батареи бутылок. Домашнее вино не разливали по кастрюлям, в ней варился исключительно глинтвейн.

Зато рекой лились тосты. На первом из них я подскочила с бокалом в руке, увидев, как поднялся мой сосед за столом. Подруга остановила: «У нас стоя выпивают только мужчины!» До дна пить не заставляли. Решала за себя сама. В неуважении к себе, в отличие от наших собутыльников, не упрекали.

«Вы говорите: «Давай выпьем!» Мы говорим: «Давай посидим!», – просвещали меня грузинские друзья.

Не знаю, что течет в жилах у местных водителей, но ездят они безобразно. Кажется, что правила здесь и не думают соблюдать. В принципе, о такой манере вождения я и раньше слышала.

«Это южный темперамент?», – спрашиваю у своих тбилисских друзей. Они смеются в ответ. Рассказывают, что несколько лет назад права в Грузии оформлялись за незначительную по местным меркам сумму. Многие тогда прошли «ускоренный курс» шоферского мастерства. Такое ощущение, что каждый второй грузинский водитель получил права до победы над коррупцией.

Вспомним вопрос Михаила Жванецкого: «Действительно, что они там коррупцию уничтожили?» Про это только ленивый не вспоминает. Причем – по обе стороны границы. За Кавказом уверены, что у Грузии все получилось; по нашу сторону гор доказывают, что не получилось, и готовы объяснить почему.

На личном примере проверить глубину разгрома коррупции сложно. Тбилисцы, представители разных социальных групп, говорят, что на низовом уровне победа одержана. По их словам, убрали многочисленные контролирующие учреждения и надзорные органы, и дышать стало легче.

Полиция на дорогах в ужасе отмахивается от денег, врачи отвергают коньяк – все опасаются скрытых проверок и скрытых же камер.

При том, что отношение к действующей власти у жителей Грузии разное, за искоренение поборов эту власть благодарят все. И очень ругают российские СМИ, если последние выражают какое-то сомнение в искренности граждан соседней страны.

Но и грузины отвечают нам тем же. И советуют брать с них пример, как нужно бороться с бюрократами и взяточниками. В том, что Россия погрязла в коррупции, в Тбилиси уверены все.

Даже местные русские.

Представление о Грузии как о патриархальной стране, в которой женщинам дозволяется ходить только в одежде строгого покроя, коренится в элементарном невежестве. «Они же там ислам исповедуют!», – приходилось слышать мне от невежд, которые уверены: южнее Дона живут исключительно мусульмане.

Между тем Грузия – страна преимущественно православная. Христианство здесь приняли в середине IV века, за шесть с половиной столетий до Руси. Древние рукописи гласят, что Грузия – это апостольский жребий Божьей Матери.

Общая вера – главное достояние грузин и русских. Церковные таинства здесь не имеют отличий. Крещенный в Русской православной церкви может причащаться в храмах Грузинской апостольской автокефальной православной церкви. И наоборот.

К слову, в Тбилиси есть русские церкви.

Двадцать лет назад людям в новых государствах казалось, что можно разделить не только общую квартиру, но и общую историю. Опьянение суверенитетом порой похоже на фарс. При первом взгляде на тбилисскую площадь Свободы у меня появилось чувство, что я здесь уже была. Удивительным образом планировка напомнила киевский Майдан Незалежности. Та же колонна в центре. Только вместо Берегини с калиновой ветвью тбилисский монумент венчает скульптурное изображение святого Георгия.

«А что ты хочешь? – разводят руками мои грузинские друзья. – Раньше наша площадь носила имя Ленина, киевская – Октябрьской революции. Памятники вождю стояли и здесь, и там. Перестраивать площадь полностью – удовольствие дорогое, проще заменить монументы».

Привожу в пример памятники неоднозначным личностям, которые стоят в Западной Европе. Гиды в таких случаях говорят про увековеченных в камне или бронзе: «Вот и такой человек был в нашей истории», предоставляя экскурсантам возможность дать свою оценку событиям прошлого.

Дипломаты рассказывают, что после окончания Второй мировой в Риме предлагалось взорвать стелу в честь Бенито Муссолини, установленную напротив здания министерства иностранных дел. Идею отверг тогдашний руководитель итальянской компартии Пальмиро Тольятти. «Если мы уничтожим монументы всем нашим тиранам, что же останется от истории Рима?», – сказал он.

Дележом общей памяти отдает и от Музея советской оккупации, не так давно открытого при Национальном музее. Стены увешаны документами сталинских времен. Сплошь расстрельные приговоры. Под грузинской фамилией осужденного – подпись, тоже грузинская фамилия. Получается, своих отправляли на казнь свои же?

И это была общая трагедия нескольких народов. В том числе – и грузин, и русских. Чего делить-то?

Неделя, проведенная в Тбилиси, укрепила в уверенности: закрытость никому не идет на пользу. В первую очередь молодежи. Увидеть воочию жизнь у соседей удается мало кому. А у людей с древних времен существует дурная привычка: когда не знаешь, рассказываешь небылицы. Или молчишь.

Молодое поколение грузин не знает историю и культуру нашей страны не потому, что испытывает негативное отношение к России и ее ценностям. Просто информации о русском мире мало.

Но рано или поздно безмолвный заговор придется прервать. Потому что только о покойнике можно говорить либо хорошо, либо никак. Потому что нельзя веками жить вместе, а потом за пару лет потерять интерес друг к другу, отречься от общей истории. Оставив только обиды, но безжалостно обрубив общую память. Ведь ее не отменит никакая потребность в самоидентификации народа.

Русские и грузины – отзывчивые люди. А здравый смысл – сильнее любых сложностей.

Мария Лямцева

Материал подготовлен в рамках совместного проекта с Фондом поддержки публичной дипломатии им. Горчакова "Территория открытой дипломатии".