От народа потребуют чудес долготерпения

Заявления, сделанные за последние дни первым, вторым и последующими лицами нашей державы на фоне мощнейшего падения нефтяных цен и курса рубля, свидетельствуют о том, что какие-либо новые идеи у властей отсутствуют.

Судя по всему, они, как ни в чем ни бывало, собираются продолжить и в 2016-м «антикризисную терапию» прошедшего года - с поправкой на то, что нефтегазовые доходы сократятся еще раза в полтора, и явно надеясь, что смирение верноподданных и впредь останется непоколебимым, как скала.

Несложные расчеты показывают, что если широкая публика согласится вытерпеть лишения 2016-го с таким же добродушием, как и 2015-го, это станет настоящим чудом.

Но перед тем как перейти к расчетам, самокритично сообщу, что ошибался, многократно утверждая, будто падение нефтяной цены ниже $40 в ближайшие два–три года маловероятно. «Продолжаю считать, - писал я еще в декабре, - что цены вышли на тот рубеж, ниже которого им трудно будет спуститься - по крайней мере, на долгий срок».

Однако вот спустились. Если в целом за 2015-й цена барреля превышала $50, а в четвертом квартале прошлого года, хоть и снизилась, но все же оставалась больше $40, то в первом квартале года наступившего нефть, по всем признакам, будет стоить долларов тридцать или около того. Чтобы было понятно, в какую эпоху возвращаемся, напомню, что это приблизительно $20 в ценах конца 90-х годов. Примерно за столько баррель тогда и продавался.

Предсказывать среднегодовую цену нефти – дело невыигрышное, но ничто не мешает предположить, что в 2016-м российская выручка от продажи энергоносителей еще раз сократится раза в полтора. На своем пике, в 2013-м, она поднималась до $350 млрд. В 2014-м плавно пошла на убыль, в 2015-м двигалась вниз стремительно и вышла на уровень $200 млрд с небольшим, а в 2016-м опустится, вероятно, ниже $140–150 млрд. Если следовать устоявшейся логике «антикризисной» политики наших властей, то весь или почти весь вновь возникший ущерб ($60–70 млрд, если не больше) будет опять взыскан с рядовых граждан.

Главных способов такого взыскания – два: через инфляцию и через сокращение госрасходов. Капитаны нашей экономики и финансов сейчас вовсю заняты поисками гармонического сочетания того и другого.

В 2015-м тринадцатипроцентная инфляция, в разы обогнавшая рост номинальных зарплат, очень помогла казне. В 2016-м начальству подставят плечо также и пенсионеры. Те из них, кто не работает, получат чисто символическую индексацию пенсий, а работающие (которых треть от общего числа) вообще останутся без индексаций.

Думаю, на этом участке долготерпение приближается к своей границе. Первая волна протестов пенсионеров против отмены транспортных льгот уже состоялась. Размах и стилистика дальнейших выражений недовольства будут зависеть от того, насколько мощной станет инфляция за год.

Даже околовластные оптимисты говорят, что она будет около 10%. Примем эту цифру как минимальную. Цены станет тянуть вверх слабеющий по отношению к иностранным валютам рубль, а также и потоки денег, которые будут напечатаны для поддержки тонущих олигархических монстров.

Если в прошлом году уровень жизни снизился на одну десятую, а по более честному счету – на одну восьмую, то в нынешнем один только инфляционный налог может опустить уровень потребления рядовых людей еще почти на столько же.

Но это не все. В 2015-м, несмотря на хозяйственный спад, безработица росла довольно умеренными темпами. В 2016-м вероятность ее всплеска явно выше. Увольнять работников будут и в государственном секторе, расходы на который снова урезают, и в частном, все хуже выдерживающем давление кризиса. Слой полностью или частично безработных, балансирующих на грани нищеты, который возник в 90-е и почти рассосался в нулевые, готовится вернуться в нашу реальность.

В совокупности спад жизненного уровня в 2016-м обещает стать таким же, как и в 2015-м, или даже еще более глубоким. Теоретически возможно, хотя и совершенно не очевидно, что люди во второй раз перенесут это с такой же кротостью и беззлобием, как и в первый. Но что их точно будет выводить из себя, так это всевозможные поборы - как вновь вводимые, так и повышаемые, вопреки высочайшим клятвам налогов не увеличивать.

Протесты дальнобойщиков в ответ на дорожный сбор – только первая ласточка. В 2016-м вряд ли обойдется без обложений граждан все новыми данями, изобретаемыми в центре и особенно в регионах, руководство которых отчаянно мечется в поисках денег. Готовность граждан на фоне падения доходов отдавать властям все больше, видимо, и тут приближается к критической черте.

Накапливающиеся в массах уныние и осознание неадекватности управления повышает вероятность вспышек паники как снизу, так и сверху. К примеру, попыток массовых изъятий валютных и рублевых вкладов и ответных мероприятий по их замораживанию. Сразу несколько механизмов путиномики в сегодняшней ее версии просто выйдут из строя, если нефтяная цена хотя бы год продержится ниже $40. Еще в 2014-м такая перспектива казалась совершенно умозрительной. К концу 2016-го она вполне способна стать нашей реальностью.

Можно ли от нее уклониться? Можно. Даже, пожалуй, и не трогая фундамента системы.

Достаточно, в отличие от 2015-го, урезать на пару триллионов рублей не социально-образовательно-медицинские, а военно-охранительные траты, особенно по линии гособоронзаказа, просто-таки бьющего в глаза своей расточительностью и неэффективностью.

Добиться отмены западных санкций, что реально, если не мешать Украине восстановить контроль над Донбассом.

Упразднить самоналоженные запреты, вроде продуктового эмбарго, которое с особой силой бьет по собственным гражданам.

Прекратить безнадежные политически и абсурдные в хозяйственном отношении экономические войны, вроде борьбы с Турцией.

Закрыть разорительные мегапроекты, начав с газопровода «Сила Сибири», который никогда не будет рентабельным, и уволить госменеджеров, причастных к выдумыванию и лоббированию всех подобных начинаний.

И, наконец, добавить хоть чуть-чуть пространства для рыночных механизмов. Степень сегодняшней деградации нашей экономики чувствуешь, сравнивая последефолтную Россию с нынешней. И тогда, и теперь радикальная девальвация рубля резко увеличила конкурентные возможности хозяйственных субъектов.

Но в тот раз подъем производства был очевиден уже несколько месяцев спустя, а через полтора года после дефолта его темпы стали наивысшими за всю послесоветскую эпоху. Сейчас же, после полутора лет девальвации, хозяйственный упадок только углубляется, а признаки роста заметны лишь на немногих второстепенных хозяйственных участках.

Что нужно, чтобы то, что здесь перечислено, вошло в повестку наступившего года? Думаю, только одно: недвусмысленные и массовые сигналы снизу о том, что запасы безропотности исчерпаны. Они, повторю, возможны, хотя и не предопределены. Но если их и в этом году не будет, начальство ни на шаг не отступит от пути, по которому идет два последних года, а народ и дальше будет радовать его чудесами кротости и долготерпения.

Сергей Шелин