Цифровой перекрой образования

Если разрыв между темпами развития образования и темпами развития экономики продолжит расти, это выльется для России в серьезную социальную проблему, считают эксперты. Каким будет образование завтра, обсудили участники Гайдаровского форума.

На горизонте 5-7 лет цифровая революция полностью перекроит структуру и содержание образования, считает ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов.

С одной стороны, системе придется подстроиться под новые требования рынка труда. Перестать пичкать детей фактами, и начать учить их самостоятельно искать информацию, выбирать ту, которой можно доверять, принимать решения, работать в команде, презентовать себя — всему тому, что даже после цифровой революции останется в руках людей.

С другой — образованию придется как-то адаптироваться к проникновению новых технологий. Это может оказаться куда сложнее, и привести к полной структурной перестройке отрасли.

Технологии, с которыми скоро нам всем придется считаться, Кузьминов разделил на четыре направления.

Первое — самообучающийся искусственный интеллект. По словам эксперта, это уже реальность, но пока еще слишком дорогая. «Однако, по оценкам крупнейших компаний-разработчиков, таких как Google, Microsoft, IBM, у нас осталось всего 5-7 лет до того, как искусственный интеллект окончательно вытеснит бумажный учебник. Он станет доступным и сломает всю методику общеобразовательной школы в подавляющем большинстве стран (очевидно, речь идет об обеспеченных странах). Уже в обозримом будущем учитель не будет знать, задачу решил Петя или его смартфон. Причем, смартфон сможет предложить на выбор несколько вариантов решения, подробно объяснить, что и как он сделал, написать эссе, сочинение. То есть, 70% той рутины, которая есть сегодня в образовательных методичках, „схлопнется“. Школе придется перестраиваться», — отметил Кузьминов.

Искусственный интеллект позволит по-настоящему подстроить программу под каждого. Зашитый в электронный учебник, он сможет разглядеть, в каком виде ребенок лучше воспринимает информацию, что у него получается, а что — нет, над чем нужно поработать подольше.

Второе — онлайн-курсы и модули. В отличие от искусственного интеллекта, они уже существуют и доступны. Кстати, Россия удерживает 5-7% международного онлайн-рынка, наши ведущие вузы в числе лидеров на международных платформах.

Появление онлайн-курсов Кузьминов сравнил с революцией Гуттенберга. «Лекции и интерактивы с лучшими профессорами страны и мира теоретически уже доступны студентам, где бы они ни находились. Причем — недорого», — отметил эксперт.

Онлайн-курсы вытеснят собой рядовых преподавателей, которые не занимаются исследованиями и не претендуют на креатив. Вузы смогут неплохо на этом сэкономить.

Третье — симуляторы и виртуальная реальность. Пока они слишком дороги и применяются в основном в обучении летчиков, но скоро начнут появляться в других сферах. Симуляторы смогут создавать вокруг человека среду. С их помощью можно будет не только поработать на заводском станке, но и попробовать себя в роли портье.

Четвертое — компьютерные игры, которые вскоре тоже придут в образование. Их обучающий элемент, по словам Кузьминова, дает огромные возможности, которые сложно переоценить.

«Школа никуда не уйдет. Ни одно общество такого не допустит. Но в борьбе с „айчитингом“, когда ответ на любой вопрос, решение любой задачи можно нагуглить, школа должна будет перестроиться на другой формат занятий: учебные проекты или игры, где есть элемент соревнования», — отметил ректор ВШЭ.

По его словам, выход образования в онлайн привлечет в эту сферу новых коммерческих игроков: провайдеры онлайн-курсов, образовательные консультанты и коучи. При этом онлайн-формат выведет новые образовательные элементы из-под государственного регулирования.

Развитие сетевых образовательных платформ приведет к глобализации. «Чисто российского рынка образования не будет уже через пять лет. Через 10 лет тенденция резко усилится. К тому времени с большой вероятностью на рынок выйдет ИИ-переводчик, который будет обеспечивать хороший нехудожественный перевод. То есть, любые иноязычные лекции станут доступны каждому. Последствия этого трудно себе даже представить», — отметил Кузьминов. К 2030 году, по словам эксперта, образование будет преимущественно сетевым, частным, глобальным.

Колледжи, скорее всего, уйдут с рынка. «Высшее образование становится массовым. До 80% вчерашних школьников поступают в вузы. Через несколько лет высшее образование будет иметь 100% охват. Это не просто прихоть родителей, это потребность экономики. Сегодня даже в магазинах вместо продавцов — менеджеры торгового зала. Это совсем другие компетенции», — отметил ректор Всероссийской академии внешней торговли Сергей Синельников-Мурылев.

«Как бы много государство ни говорило о том, что нам нужны специалисты среднего звена, финансирование колледжей говорит об обратном», — отметила директор Центра экономики непрерывного образования РАНХиГС Татьяна Клячко.

И пусть победы в чемпионатах WorldSkills никого не обманывают. На судьбе массового среднеспециального образования они никак не отражаются, отметил ректор ВШЭ Владимир Кузьминов. Он объяснил, что колледжи отвечают и за общее образование, и за профессиональную подготовку. При том, что денег от государства получают наравне со средней школой.

В ближайшее время судьбу среднеспециального образования придется решать. Клячко считает, что будущее за прикладным бакалавриатом, который, с одной стороны, даст студентам высшее образование, с другой — практические навыки.

Но даже когда выпускники российских школ поголовно окажутся в вузах, получить хорошее образование смогут не все, считает Синельников-Мурылев. Дело не столько в вузах и программах, сколько в индивидуальных способностях, в том, какое дошкольное и школьное образование они получили.

«Окупаемость вложений в дошкольное и школьное образование намного выше, чем в профессиональное, университетское», — отметил директор Федерального института развития образования Александр Асмолов.

«Инициативность, креативность, умение работать в команде — все эти навыки, которых требует от нас рынок труда, формируются в дошколке, и после не компенсируются», — согласился президент АО «Управляющая компания „Просвещение“» Владимир Узун.

Все это заставляет задуматься о перераспределении средств в образовании. И этот вопрос в ближайшее время тоже придется решить.

Акцент на дошкольное образование позволит решить проблему «неуспешных». Почти 25% трудоспособного населения России не работают или создают низкую добавленную стоимость, отметил Кузьминов. При этом в развитых странах таких лишь 7-10%.

«Для экономического роста страны потеря четверти человеческого капитала неприемлема. Мы импортируем иностранную рабочую силу. В подобных условиях позволять, чтобы наши дети выходили на рынок труда неуспешными, — слишком большая и абсолютно неприемлемая для нашей страны роскошь», — считает ректор ВШЭ.

По его словам, «неуспешность» или синдром выученной беспомощности формируется в возрасте до трех лет из-за того, что молодые родители не умеют правильно обращаться с детьми. «В развитых странах с этой проблемой работает психолого-педагогический патронат. До трех лет специалисты курируют всех детей, потом выделяют 20-30% проблемных, и сопровождают их до самой школы. Это довольно дорогая система, которая будет стоить России 100-200 млрд рублей в год. Но одно только это способно серьезно уменьшить долю дошкольников, которые отстают в развитии, не тянут программу, склонны к аутизму в той или иной степени», — подчеркнул Кузьминов.

Но главный вопрос, с которым придется столкнуться чиновникам от образования, — откуда брать деньги на все это.

«Правительство утвердило дорожную карту, согласно которой к 2025 году школы должны уйти от холодных туалетов. Пока мы не решим проблему частных денег в образовании, ничего не взлетит», — подчеркнул Узун.

По его словам, на один государственный рубль можно привлекать два рубля инвестиционных. Но в российском образовании нет для этого механизмов — концессии или государственно-частного партнерства (ГЧП).

По мнению Кузьминова, бизнес мог бы вкладываться в здания, в инфраструктуру. «Для нас это важный и практически единственный ресурс преобразования материальной среды, и бизнес готов этим заниматься», — отметил он.

Но есть и другой вариант. «По нашим последним опросам, 41% граждан готовы инвестировать в образование детей 5-15% своего дохода. Эти цифры совпадают с показателями США и даже выше, чем в Европе. То есть, мы как нация готовы вкладываться в будущее своей семьи. Просто мы не умеем собрать эти деньги. Но главное, не умеем собрать их корректно по отношению к тем 60%, которые платить не могут или не хотят», — отметил Кузьминов.

Синельников-Мурылев согласился: «Образование, здравоохранения — те блага, которые не должны распределяться в зависимости от доходов и власти». Поэтому, по словам эксперта, сделать нужно так, чтобы богатый и талантливый платил за свое образование, потому что он может платить, а бедный и талантливый получал стипендию, потому что у него таких возможностей нет. Как это сделать — большой вопрос.

Самый плохой вариант, по словам Кузьминова, прямые соплатежи с населения. Но он не единственный. «Наши опросы показывают, что люди готовы к увеличению налогов в том случае, если смогут сами выбрать, куда пойдут дополнительные взносы. Может, стоит оставлять их на муниципальном уровне и направлять на развитие образования?» — предложил ректор ВШЭ.

Но, к сожалению, само по себе развитие образования не конвертируется в экономический рост. По словам Кузьминова, отсутствие взаимосвязи между первым и вторым — наш главный провал.

«Растущее качество образования — вызов для экономики. Если оно и дальше будет развиваться такими темпами, очень скоро встанет вопрос — где самореализовываться выпускникам современных вузов, для которых в нашей экономике пока нет места. Если разрыв между темпами развития образования и темпами развития экономики продолжит расти, это выльется в серьезную социально-экономическую проблему», — считает научный руководитель АНО «Институт проблем образовательной политики „Эврика“» города Москвы Александр Адамский.

По словам Клячко, Россия находится в числе стран с высоким уровнем человеческого капитала. «Наша экономика настолько отстает в развитии от образования, что мы не можем вложить в нее даже тот человеческий капитал, который есть. Поэтому биться за качество образования стоит только параллельно с развитием экономики», — считает она.

Анна Семенец