Posted 25 апреля 2018,, 11:18

Published 25 апреля 2018,, 11:18

Modified 31 января, 19:15

Updated 31 января, 19:15

На крючке дешевизны

25 апреля 2018, 11:18
Рынок образования испорчен людьми, которые занимались профанацией, поэтому главным критерием выбора стала цена, считает кандидат педнаук Дмитрий Волошин.

Есть ли в России спрос на образование, как выбрать хорошие курсы, и стоит ли верить тому, кто обещает трудоустройство по окончании обучения, рассказал «Росбалту» кандидат педагогических наук, автор монографии «Концепция непрерывного обучения», советник ректора МАИ, и основатель школы онлайн-образования Otus Дмитрий Волошин.

— Сейчас происходит настоящий бум самообразования. Такого количества рекламы разных курсов, мастер-классов, лекций и школ, бесплатных и платных, я еще никогда не видела. Почему именно сейчас?

— Образование у нас очень огосударствлено, поэтому достаточно даже небольшого количества новых коммерческих образовательных структур, чтобы они сразу стали заметны. При том, что государственные структуры в рекламе, как правило, не очень понимают, а коммерсанты могут изгаляться.

Хотя, на самом деле, мне не кажется, что в образовании сейчас происходит какой-то бум. Более того, рекламные истории как раз свидетельствуют о том, что образование у нас в загоне, потому что количество людей, которые готовы платить за обучение, незначительно. Мы привыкли, что за нас платит государство, работодатель. Ситуация, в которой человек сам платит за образование, скорее исключение, чем практика.

Может быть, какие-то образовательные программы сейчас начинают выжимать рекламные бюджеты, пытаясь из последних сил остаться на плаву, и поэтому попадаются на глаза. Но я бы не сказал, что все на подъеме.

У меня перед глазами прогноз развития образовательного рынка. Я вам приведу цифры, чтобы не быть голословным. Мы знаем объем образовательного рынка в 2016 году — 1,8 трлн рублей. Это весь образовательный рынок в России. По прогнозам, к 2021 году, спустя пять лет после последней зарубки, будет 2 трлн рублей. Что это значит? Рынок на самом деле не развивается, он схлопывается. Год к году стоимость рубля уменьшается. То, что сегодня стоит 1,8 трлн рублей, через год объективно должно стоить на 10% больше. То есть, 2 трлн рублей через год — это нормально с учетом инфляции. А у нас 2 трлн через пять лет.

— Почему так происходит?

— На это есть ряд причин. Первая — демографическая. Поскольку население страны продолжает сокращаться, вместе с ним падает и спрос. Вторая причина — экономическая. С одной стороны, у нас дорогие кредиты, а бизнес, как вы понимаете, часто делается именно на заемные средства. С другой стороны — низкий платежеспособный спрос. Средняя зарплата по стране не превышает 30 тыс. рублей. Можно представить, какое количество людей может себе позволить курс дополнительного образования стоимостью 60 тыс. рублей.

То есть, с одной стороны, у нас мало людей, и денег у них тоже мало. С другой — бизнесу негде взять кредит, чтобы развиваться.

Кроме того, образование все-таки регулируемый вид деятельности. Лицензии, аккредитации тоже усложняют работу.

— С какими трудностями вы столкнулись, делая свой бизнес в образовании?

— Первое, с чем мы столкнулись: аудитория, которой нужны качественные курсы, сравнительно небольшая. На образовательном рынке много профанации. То есть, делается просто фигня, которая очень хорошо упаковывается и продается. Большое количество людей с недоверием смотрят в принципе на все новые образовательные продукты, и обращают внимание только на цену. То есть, они считают, что раз все не очень высокого качества, значит, нужно брать, что подешевле. Логика понятна. На рынке образования нет стандарта качества, нет регулирования (я не говорю, что это плохо, просто его нет). Рынок изрядно испохаблен людьми, которые делали плохие продукты, и продолжают делать. Идет жесткая ценовая конкуренция, и это одна из самых больших сложностей, с которыми мы сталкиваемся.

— На что тогда ориентироваться при выборе курсов? На трудоустройство?

— Я когда вижу рекламу образовательных услуг, где написано про гарантированное трудоустройство, у меня рука сразу тянется за маузером. Потому что трудоустройство — процесс интимный, к которому образовательные учреждения не имеют никакого отношения вообще. Это вопрос о том, как вы договоритесь со своим будущим работодателем. Причем здесь вуз или какие-то курсы? Не могут они ничего гарантировать.

Но могут попытаться организовать взаимодействие с работодателями, это правда. Мы работаем в очень напряженной сфере — в сфере IT, где на одного кандидата приходится десять заказчиков. Я не утрирую. Поэтому, в общем, нам это сделать не сложно. Единственное, что нужно — отфильтровать входной поток, чтобы студенты изначально были с хорошей базой. Но насколько я знаю, не многие компании на образовательном рынке в итоге отказывают людям, которые не прошли вступительный тест.

— Вузам организовать взаимодействие с работодателями сложнее?

— Как советник ректора МАИ я делаю там IT-вуз — большое структурное подразделение на 7 тыс. студентов. В его принципе как раз лежит взаимодействие с работодателями. И, знаете, их только пригласи. Если со стороны вуза есть внятный диалог, есть человек, который на понятном им языке объясняет, что они в конечном счете могут получить, то проблем никаких. Люди в бизнесе, в госкорпорациях вменяемые, им всем нужны хорошие кадры. Они очень легко идут на сотрудничество. Единственный момент — говорить на их языке.

— Тогда почему вузы до сих пор этого не делают?

— Потому что им не нужно поставлять кадры в индустрию, у них нет такой задачи. Вузы финансируются из федерального бюджета, то есть, заказчик у вуза — государство. Главное — правильно и во-время заполнить отчетность. К реальным проблемам экономики это не имеет никакого отношения.

— Сегодня многие вузы выкладывают лекции своих преподавателей в сеть. Существуют онлайн-платформы, которые позволяют не просто послушать лекции, но и получить обратную связь, пройти аттестацию. И даже получить сертификат. Словом, образование доступно как никогда. Успевает ли профориентация за развитием образовательных сервисов? То есть, мы можем учиться, но знаем ли — чему и где?

— Нет. Профориентационная система, которая существовала в советские годы, разрушена. Новой, к сожалению, пока не создано. Я верю, что профориентацией нужно заниматься рано — в районе 8-10 лет. Для детей в этом возрасте ничего внятного нет. У меня двое — 12 и 15 лет, и мне кажется, что я кое-что знаю об этом. Есть какие-то попытки построить профориентацию для взрослых людей, но они тоже как-то не убедительны. Государственной политики в этой сфере нет, а вот тут она как раз очень нужна.

Анна Семенец