Будет ли исполнена последняя просьба Людмилы Алексеевой?

Прошло больше двух лет с того момента, как известная российская правозащитница, Председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева принимала в своей квартире на Старом Арбате Президента России Владимира Путина. Людмила Михайловна обратилась к главе государства с единственной просьбой: помиловать Игоря Изместьева. «Когда милуют, не думают, виноват ли, — процитировали тогда Алексееву РИА «Новости». — Просто милуют, от чистоты сердечной. Владимир Владимирович, только не забудьте про Изместьева. — «Не забуду» — ответил президент. — «Будьте добры. Сделайте это доброе дело. Это нам обоим на том свете зачтется, потому что это будет христианский поступок».

Вчера, 8 декабря 2019 г., исполнился ровно год, как Людмилы Алексеевой больше нет с нами, но экс-сенатор пока находится в колонии. 27 ноября 2019 года окончательно вступило в силу решение Европейского Суда по правам человека, согласно которому в отношении Изместьева были установлены фундаментальные нарушения статей Конвенции по защите прав и основных свобод граждан. Российские СМИ из этого решения увидели только одну новость, на их взгляд, достойную внимания: о том, что Европейский Суд обязал Россию выплатить Изместьеву компенсацию в размере 12 тыс. евро за непредоставление свиданий с родными и другие нарушения условий содержания под стражей. Надо ли говорить, что 12 тысяч евро — наверно, последнее, что может интересовать человека, неправомерно осужденного на пожизненный срок?

А ведь главное совсем другое — признание нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции, т. е. нарушения права на справедливое судебное разбирательство российским судом. Изместьев в 2010 году был приговорен к пожизненному заключению якобы за организацию убийств, однако столь громкое дело рассматривалось Мосгорсудом почему-то в закрытом режиме. А дело было и вовсе засекречено. Но Мосгорсуд не сумел представить Европейскому Суду ни единого доказательства присутствия гостайны, что могло бы стать весомым поводом для сокрытия процесса от общественности и СМИ. Но этого повода и не было, а была, скажем так, «производственная необходимость». Вот как её характеризует адвокат Елена Афанасьева: «Это известный прием, который часто используется в практике, когда внезапно в дело вбрасываются второстепенные рапорты оперативных сотрудников, не имеющие никакой доказательственной ценности и значения. Суд даже не исследует их, но зато это является юридическим основанием для комфортного закрытого слушания, без контроля общественности и внимания СМИ».

Если выражаться более простым языком, Мосгорсуд в деле Изместьева оперировал такими доказательствами его вины, которые вызвали бы изумление у любого, даже далекого от юриспруденции, стороннего наблюдателя. Именно поэтому процесс пришлось сделать закрытым, лишив обвиняемого права на справедливое публичное судебное разбирательство. А главное, о чем не сказали многие СМИ, комментируя новость из Страсбурга, — это то, что решение ЕСПЧ, по российскому законодательству, является безусловным основанием для отмены приговора Изместьеву.

Обвинение Игоря Изместьева базировалось, по сути, на показаниях одного свидетеля — Сергея Финагина, лидера кингисеппской преступной группировки. Однако не прошло и года с момента вынесения приговора Изместьеву, как Финагин сенсационно отказался от своих показаний: он заявил, что оговорил сенатора под давлением со стороны сотрудников следствия.

Вот выдержка из протокола этого признания, который вел 5 сентября 2012 года адвокат Изместьева Александр Гусак, и подписал собственноручно Финагин.

«В момент дачи мною показаний на следствии на меня оказывалось психологическое давление со стороны сотрудников, в то время под стражей находился мой брат Финагин Михаил. Сотрудники поставили передо мной дилемму: или Изместьев, или брат. Так же со стороны сотрудников были угрозы, что посадят моего племянника… Не выдержав напора и угроз со стороны сотрудников, я дал лживые показания в отношении Изместьева о том, что он являлся организатором и руководителем преступлений. В этой ситуации я защищал себя и своих родных. Поручений на убийство Булатова, Бушева, Сперанского, Перепелкиной, Хитаришвили, Урала Рахимова, на «террористический» акт, на поджог типографии в г. Златоусте мне от Изместьева не поступало».

А несколько лет спустя после вынесения приговора адвокаты Елена Афанасьева и Олег Бессонов добились очной ставки между Изместьевым и Финагиным. То, что произошло во время этого следственного действия, поразило не только видавших виды адвокатов, но и следователей: свидетель чуть ли не упал на колени перед осужденным! «В комнату вошёл мужчина большого роста с руками, которыми, кажется, легко согнёт подкову, — вспоминает Елена Афанасьева. — Первое, что он произнёс, увидев Изместьева: «Игорь Владимирович, простите меня! Я очень виноват перед вами!» В протоколе очной ставки черным по белому записаны слова Финагина: «Да, я признаю, что оговорил Изместьева».

После этого, уже второго по счету, отказа основного свидетеля от прежних показаний, адвокаты и следователи были уверены, что дело будет возобновлено иным новым обстоятельствам. Но к удивлению, Генпрокуратура РФ производство по делу так и не возобновила, у них свой «закон» по делу Изместьева. Что делать, когда высший орган государства, надзирающий за соблюдением законности,сам не желает исполнять закон? Куда стучаться? Кому жаловаться?

А вот еще интересный эпизод в этом деле — показания полковника Дмитрия Артёмова, бывшего эксперта-консультанта организационно-инспекторского департамента МВД РФ, которые он дал адвокату Изместьева. «С 2002 г., — свидетельствовал Артёмов, — я неоднократно выезжал в Башкортостан с целью проверки организации деятельности республиканского министерства внутренних дел, в том числе по обращению граждан и депутатов Государственной Думы. В процессе проверки <…> ко мне стала поступать информация о лицах, совершавших террористические акты и другие преступления в г. Уфе… Так как в материалах оперативного дела ничто не указывало на причастность Изместьева к преступлениям, у меня сложилось твёрдое убеждение, что Изместьев И.В. был искусственно введён в расследование уголовного дела как подозреваемый, а впоследствии и как обвиняемый по теракту и другим преступлениям».

Все эти подробности публично обсуждались на прошедшей в сентябре этого года в Центральном доме журналиста в Москве пресс-конференции, приуроченной к принятию решения Европейским Судом по жалобе Изместьева. На пресс-конференции присутствовали юристы, правоведы, общественные деятели, адвокаты. Помимо них в дискуссии приняли участие журналисты, посвятившие немало времени и сил журналистским расследованиям этого непростого дела.

По версии следствия, установка заминированных машин для дальнейшего совершения террористических актов в отношении Урала Рахимова в г. Уфе производилась в месте, где его кортеж никогда не проезжал. Против кого тогда была установлена машина и на кого охотились бандиты?» — указывает на нестыковки по делу журналист Игорь Корольков.

По итогам пресс-конференции было составлено и отправлено обращение от участников пресс-конференции президенту РФ В.В. Путину.

А просьба Людмилы Алексеевой, ее исполнение, похоже, окончательно запуталось в тенётах российской верховной власти, превратившись в очередной низкопробный детектив.

Ровно год назад, 8 декабря 2018 г., на 92-м году жизни Людмила Михайловна Алексеева ушла от нас. Каковы шансы, что ее просьба в отношении Игоря Изместьева сбудется?

«Очень важно то, что у России в настоящее время появился шанс исправить страшнейшую ошибку, совершенную в отношении конкретного человека. Восстановить справедливость в отношении невиновного — одна из главнейших задач правосудия в развитом демократическом государстве», — подчеркнула адвокат Каринна Москаленко. — «Учитывая тот факт, что времени для исправления этой ошибки осталось совсем немного, разумнее и эффективнее восстановить справедливость в отношении Игоря Изместьева путем помилования и освобождения из-под стражи с учетом отсиженных 13 лет в строгих условиях особого режима».

Надеемся, что глава государства и его помощники все же проявят внимание к делу Изместьева, и исполнят данное Людмиле Михайловне Алексеевой обещание.

Источник — Андрей Виноградов, «Новый взгляд»