АРТ-туда или АРТ-сюда?

Ситуация, сложившаяся в современном российском искусстве неоднозначна - даже матерые искусствоведы имеют по этому поводу диаметрально противоположные точки зрения. Художники играют в лотерею, выигрышем в которой является участие в кураторском проекте, а зрители недоумевают, глядя на арт-продукт. Измениться ли тенденция, должна показать открывающаяся в ЦДХ «Арт-Москва».

До недавнего времени выставки современного искусства вызывали у большинства посетителей чувство собственной неполноценности. Они его категорически не понимали. И дело вовсе не в том, что не хватало художественного образования. В конце концов, нетрадиционное — в привычном понимании этого слова — искусство вполне может воздействовать на неподготовленного зрителя и эмоционально. Это доказало творчество ряда мастеров - от Хуана Миро и Марка Шагала до Генри Мура и Фрэнсиса Бэкона.

Просто актуальный художник меньше всего заботился о том, чтобы его творение было понятным. Мало кто даже задумывался, сколько человек, не относящихся непосредственно к традиционной арт-тусовке, посетят его выставку в той или иной столичной галерее. Авангардисты не развивали художественную традицию. Они экспериментировали. И от этих экспериментов порой становится жутко.

Скандальная работа группы "Синие носы"

Один из самых известных зачинателей жанра – Олег Кулик - начинал с того, что создавал некие прозрачные объекты, а потом устроил ряд перформансов, выступив в них как человек-собака. В Цюрихе он даже был арестован - укусил очень важных посетителей выставки. Происходящее активно смаковали СМИ, и результат - приглашение от нескольких (в том числе зарубежных) галерей – был достигнут.

Но и без Кулика чудес хватало. Например, Александр Виноградов и Владимир Дубоссарский подготовили выставку «Искусство на заказ». Эта фраза стала своеобразной декларацией о намерениях: общество получает то искусство, какое хочет иметь, а художник демонстрирует «духовную непричастность» к собственному произведению.

Александр Виноградов и Владимир Дубоссарский, "Под водой".

Неудивительно, что для многих современное искусство стало синонимом абсурда. Некоторые и вовсе считали, что подобные выставки организуют те, кто сами даже пейзажа написать не в состоянии. Да и как иначе можно было воспринять, например, «произведение», состоящее из запаянных в целлофан пластиковых контейнеров (в подобные расфасовывают котлеты), в которые засунуты бумажки с рисунками-каракулями. Однозначно – не искусство!

И тогда участники художественного процесса пришли к гениальной мысли: происходящее нужно объяснять. То есть любой центр современного искусства должен стать учреждением, которое не только отбирает и выставляет работы художников, но еще и доносит до публики их смысл, ведет с ней просветительскую работу. В частности, к выставляемым объектам стали приклеивать листочки с описанием концепции проекта.

В итоге сложилась парадоксальная ситуация - главными в искусстве стали кураторы, которые и определяли некий верный вектор, под который вынуждены подстраиваться художники. Так формировалось официальное современное искусство.

Удивительно, но свою ложку дегтя в этот процесс внесли и классики. В то время, когда события актуального и современного искусства пиарились во всех СМИ, традиционалисты предпочитают отмалчиваться. Возникало ощущение, что другого искусства, кроме навязываемого актуального – нет.

Логику же ряда кураторов понять достаточно сложно. Продемонстрировав изумленной публике содержимое множества помойных баков, шокировав ее «высокохудожественными» плакатами с ненормативной лексикой, подустав наблюдать за ростом плесени (был и такой проект), они вплотную взялись за уличное граффити. Непонятно, правда, зачем для просмотра настенной живописи идти в музей.

Поразить, показав то, до чего еще никто не додумался, – по-прежнему первейшая задача современного куратора. Исчезновение высшего смысла, который питал людей творчества, замена его коммерческой составляющей, привели к тому, что художникам, собственно, ничего и не остается, как заниматься деконструкциями. Несогласные с новой эстетикой рискуют быть обвиненными в близорукости и узости мышления. О духовности, всегда отличавшей русское искусство, упоминать так и просто неприлично.

В итоге часть художников объявила своеобразную забастовку, избегая демонстрировать свое творчество перед кураторами, а значит, практически не имея надежды попасть в выставочный проект.

Дмитрий Каварга, «Трепанацию мыслеформ».

Между тем, неожиданно оказалось, что многие деятели искусства, причислившие себя к авангарду, на самом деле занимаются тем, что весь остальной мир отверг еще лет 30 назад. Сегодня творцы, к счастью, уже перестали скакать голышом, гадить в музеях, сооружать на улицах баррикады, и озаботились поиском пути в искусстве.

Появились новые лица. Кто-то из них известен больше, кто-то – меньше, но все они нашли в себе силы хотя бы остановиться и задуматься. Так, Анна Желудь создает «Музей меня», в котором мебель из железных прутьев соседствует с графикой и живописью, а предметы переходят из одного пространства в другое. И все это ради единственной цели – попытаться определить свое место и предназначение в жизни. Художник Андрей Седых тоже озабочен процессом самоопознания. Его «Идентификация – попытка исследовать, насколько окружающая действительность изменила человека, помочь ему вновь ощутить грань, отделяющую истинное от ложного. Дмитрий Каварга, которого занимает проблема материальности человеческой мысли, являет миру впечатляющую «Трепанацию мыслеформ». Этот список можно продолжить.

Андрей Седых, "Идентификация".

Наметившаяся тенденция вселяет определенный оптимизм. Возможно, недалек тот час, когда вновь отпадет необходимость объяснять людям, что же такое современное искусство и для чего оно вообще существует?!

Елена Дудина