В ожидании Великих Скарабеев (фото)

Как просветил журналистов начальник отдела водоисточников МГУП «Мосводоканал» Александр Карпушенко, в 2008 году было аж четыре летних паводка – в мае, в июле, в августе и в сентябре. Годовая норма превышена уже сейчас: в Москве она равна 637 мм осадков, а уже выпало более 660 мм. Между тем, год еще не кончился, и декабрь обещают мокрый (что активнейшим образом подтверждается в эти дни). И вся зима ожидается мокрая и снежная. Так что половодье абсолютно неминуемо.

А у «большой воды», помимо достоинств, есть и свои недостатки, точнее - опасности. Они хорошо известны: поскольку столица питается водой из открытых источников (из верхнего течения Москвы-реки), вешние воды порой сносят в реку всякую гадость. Например, навоз. Собственно, для вящего знакомства с этой сельскохозяйственной продукцией «Мосводоканал» пригласил чопорных городских журналистов выехать за город и приблизиться к природе-матушке.

По дороге в Истринский район Подмосковья Александр Владимирович Карпушенко позабавил гостей парадоксами. Откуда лучше брать питьевую воду – из открытых источников или из подземных? Казалось бы, уж в двадцать первом-то веке куда как прогрессивнее и безопаснее бурить глубокие артезианские скважины и пить оттуда. Карпушенко утверждает, что нет: по его словам, практически все Подмосковье «сидит на артезианской воде», и хорошего в это мало. Обеднели подземные водоносные горизонты, и во многих подмосковных районах вода такая, что «умучаешься ее очищать».

Ново-Иерусалимский монастырь

Где же выход? По мнению руководства «Мосводоканала», хоть Москва и очень велика, она вполне могла бы поделиться с областью водопроводной водой: можно спокойно увеличить водозабор процентов на 30, не нарушая естественного хода вещей.

«Но у областного руководства, которое изначально не ладит с московским, есть принцип: не возьмем воду «Мосводоканала!» - рассказал Карпушенко. – А в итоге, все делается без разумного плана. Как это было в Барвихе, на Рублевке: к нам попросили «врезаться» с трубой-«соткой». А потом еще один поселок обратился с такой же просьбой. Нет, чтобы им друг с другом договориться, сделать план и протянуть «двухсотку». А теперь вторую «сотку» вдоль Рублевки уже негде тянуть, там места нет».

Кроме того, по мнению Карпушенко, в Подмосковье немало своих открытых источников – рек и озер – воду из которых вполне можно было бы пить. Но для этого надо было все эти источники беречь, не полагаясь на артезианские колодцы. К идее объединения Москвы с Подмосковьем Александр Владимирович отнесся по принципу: «и хочется, и колется». Точнее, сильно колется: «Страшно создавать такого монстра». Но все же в какой-то степени и хочется – ибо упорное противостояние областного руководства столице перед лицом массы растущих проблем становится все менее терпимым.

Как известно, Москва-река втекает в столицу с северо-запада. Именно северные районы Подмосковья, с уклоном на запад, входят в «зону ответственности» «Мосводоканала». Истринский район – едва ли не самый «фешенебельный» из них: здесь шикарные дачные места, а также Новый Иерусалим. А в каком-то часе неторопливой езды от знаменитейшего монастыря расположена Глебовская птицефабрика. Тоже в какой-то степени знаменитая: по крайней мере, в столичных продуктовых магазинах попадаются диетические яйца в картонках с надписью «Глебовское яйцо». Но, какая бы солидная ни была фирма, портить питьевую воду мегаполиса не дозволено никому. А это, увы, случается.

"Железняковская площадка"

Рядом с самой птицефабрикой находится «Железняковская площадка». Правда, ничего железного тут нет. Здесь под открытым небом складировано 50 тысяч тонн куриного помета. Сейчас, когда все размыто дождями, это место являет собою желто-коричневый пейзаж, изборожденный сельхозтехникой. По краям гигантского пустыря видны участки земляного «бруствера» с очень редкими вкраплениями зеленой растительности: это так называемая «обваловка». Но основная часть картины – безблагодатная мертвая органика.

В зависимости от направления ветра (постоянно меняющегося), тошнотворный запах то усиливается, то ослабевает, никогда не исчезая совсем. Поскольку не у всякого городского журналиста имеются резиновые сапоги (а надо бы – не писарями, друзья, работаем!), всем раздали высокие, до колен, бахилы от общевойсковых защитных костюмов, которые надеваются поверх обуви и подвязываются.

Глебовская птицефабрика

«Мосводоканал» считает, что место для складирования помета выбрано крайне неудачно: уклон способствует смыву вредной жижи в местные ручьи, а оттуда – в речку Малгушу и далее, в Истру и Москву-реку. «Вот, как раз этим летом тут размыло земляную обваловку, - рассказал Карпушенко. – И это обеспечило нам навозный запах на водозаборе. Конечно, «Мосводоканал» не допустит воду с запахом до потребителя. Мы используем все виды очистки: активированный уголь, озонирование… Но это дорого. На это бюджетные средства расходуются».

Долина реки Малгуши

Сельские хозяева должны не сваливать навоз (а птичий помет ничуть не лучше коровьего навоза) под открытым небом, а утилизировать его различными способами: вывозить на поля и запахивать трактором, закладывать в компостные кучи, либо продавать – это ценное удобрение – для удобства смешивая с опилками. Всем этим птицефабрика вообще-то занимается – но проблема не решена.

«Мы требуем, чтобы они до зимы – точнее, до снега и морозов, зима уже началась – все это вывезли, - рассказал Александр Карпушенко. – А они не хотят! Им невыгодно самосвалами 50 тыс. тонн навоза вывозить. Они хотят подождать до весны и до лета, чтоб им солнце это все подсушило. Только, когда на это снежок выпадет, это все разбухнет, и ручьи нечистоты понесут в реку!»

В общем, конфликт налицо, и он не разрешен: несмотря на все усилия «Мосводоканала», по сей день вывезено только 10% навоза. Между тем, календарная зима, действительно, началась.

Сельхозпредприятие "Снегири"

Тут же, неподалеку, располагается другой нарушитель спокойствия: сельхозпредприятие "Снегири" - некогда передовой подмосковный совхоз. Говорят, правда, что работа здесь кипит, и даже выведена своя, особо выносливая порода крупного рогатого скота, способная стоять по брюхо в навозе и не болеть.

Вдоль дороги разложены толстые полиэтиленовые «змеи» – это силос, обработанный современным европейским комбайном. Увы! Больше никаких признаков жизни журналистскому автобусу не встретилось. Кирпичные бараки с выбитыми начисто окнами и вынесенными дверьми утопают в коричневой грязной жиже. Вокруг – ни единой души.

«Это подземные навозохранилища, - пояснил начальник Истринского гидроузла Юрий Гусев. – Они расположены неудачно, здесь низина, здесь очень высокий уровень дренажных вод, которые имеют сообщение с основными водотоками. Конечно, все это отстаивается, фильтруется, - но когда воды много, ручьи свое дело делают».

«Мосводоканал» хочет ликвидировать навозохранилища. Желание понятное, но выполнимое ли? По крайней мере, желание прессы пообщаться с руководством хозяйства оказалось невыполнимым, ибо непонятно было, где этих людей искать. Все было совершенно безлюдно.

«А когда-то и вправду цветущий был совхоз, - рассказал Юрий Иванович Гусев. – Но тогда государство всех обеспечивало работой и техникой, все поля вокруг им принадлежали. Теперь денег нет, техника ломается, поля распродаются, вывозить навоз стало некуда».

Грустные думы наводили эти пейзажи. Скорее всего, проблема так или иначе будет решена. Но, понятно, что не сама собой. Под лежачий камень вода не течет, а вот в лежачий навоз еще как течет. А этого допускать, как выяснилось, нельзя.

Леонид Смирнов