«Кадровики стоят на ушах»: что теперь будет с рынком труда?

С конца зимы российский рынок труда уже претерпел серьезные изменения, и, хотя рекордной безработицы, которой опасались россияне в конце зимы, в итоге не случилось.

Летом, как отмечали эксперты, опрошенные «Росбалтом», работодатели занимали выжидательную позицию — почти никого не нанимали, но и сокращений не проводили. По их оценкам, ясность на рынок труда должна была прийти к осени. В сентябрьском выпуске бюллетеня «О чем говорят тренды» ЦБ также спрогнозировал нарастание напряженности на рынке труда. «В процессе структурной перестройки, с одной стороны, произойдет высвобождение штата на предприятиях, до сих пор занимавших выжидательную позицию, а с другой — сформируется повышенный спрос на рабочую силу в отраслях, востребованность продукции которых вырастет. На устранение подобных структурных дисбалансов спроса и предложения труда в отдельных сегментах экономики потребуется время, в течение которого уровень безработицы может вырасти с текущих рекордно низких уровней», — считают аналитики регулятора. Они также приводят данные Росстата и HeadHunter, согласно которым количество размещенных вакансий сокращается, а количество резюме растет.

Как сейчас характеризуется ситуация на рынке труда, рассуждает президент и основатель SuperJob Алексей Захаров.

— SuperJob последние месяцы тоже фиксировал небольшой рост количества вакансий по ряду отраслей. Можно ли сказать, что в каких-то из них спрос на кадры восстановился после весеннего спада?

— Если вам нужны точные цифры, их можно найти в наших аналитических обзорах, которые опубликованы на сайте. Я могу лишь рассказать о ситуации в общем. Есть такой парадокс, связанный с любыми кризисами: если какой-то катаклизм происходит с лета на осень, он, как правило, проходит достаточно остро. Если же он происходит с весны на лето, то проходит достаточно мягко. Почему так? Если какие-то кризисные явления развиваются из весны в лето, как было в ковидном 2020 году, когда ввели локдаун, то люди, которые теряют работу, стараются не выходить сразу на рынок труда, а уехать куда-нибудь на дачу, в деревню, и переждать все это дело: на соль, на спички деньги есть, а остальное вырастим на приусадебном участке, поймаем в лесу или в речке. Я немного упрощаю, но в целом — так. Поскольку все это растягивается на три-четыре месяца, а иногда и на полгода, то люди возвращаются на рынок труда не разом, а постепенно — кто-то потихоньку начинает искать вакансии, кто-то получает предложение и выходит на новую работу, кто-то обращается в Службу занятости. В результате, резкая фаза кризиса размазывается, условно, на полгода. Когда же кризисные явления застают нас в конце лета — начале осени, на дачу ехать уже поздно. Зиму на даче не переживешь — воды горячей нет, отопления нет, картошку собрали, и делать там нечего. Поэтому, когда начинаются какие-то сокращения, люди сразу начинают искать работу — здесь и сейчас. Соответственно, резко растет регистрируемая безработица, резко растет реальная безработица, а дальше, к новому году, все стихает.

Кризис, который мы видим сейчас, развивался из весны в лето. Соответственно, последствия этого кризиса сильно размазались. Плюс, когда кризисные явления происходят в ситуации, когда не понятно, что будет завтра, люди сами очень неохотно выходят на рынок труда, имея даже самую плохую работу, придурка-начальника, несуразный коллектив. Они считают, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, поэтому сидят на попе ровно и никуда не дергаются, пережидают. Складывается парадоксальная ситуация, когда, с одной стороны, работодатели снижают активность, в первую очередь — малый бизнес, и приостанавливают подбор кадров, а, с другой стороны, сами люди снижают активность на рынке труда еще больше. Крупным работодателям, которые не могут остановить подбор персонала — большой ритейл, РЖД, Московодоканал, Ростелеком, ЖКХ, строительство, сельское хозяйство — все равно нужно огромное количество людей, а люди не хотят к ним идти и менять работу. Получатся, что все вроде как ждут безработицы, и готовятся к тому, что волна безработных хлынет на рынок труда, а на деле работодатели стонут, что им стало сложнее набирать персонал. Ровно это мы наблюдали летом.

В конце августа-начале сентября рынок труда стал оживать, что традиционно для этого сезона. Летом работодатели тоже были в отпусках, теперь они возвращаются с отдыха, и в первой половине осени активность на рынке труда растет. Конечно, мы увидим какой-то рост регистрируемой безработицы, но больших потрясений мы не ожидаем.

— Как, по вашему мнению, на рынок труда повлияет частичная мобилизация?

— Принципиально — никак. В масштабах страны, если мы обойдемся цифрой в 300 тысяч мобилизованных, резких перемен не будет. Нужно учитывать, что часть из тех, кто будет призван, не светился на открытом рынке труда — был самозанятым, трудился в своем хозяйстве. Другая часть — военные пенсионеры, которые молодыми ушли на пенсию, и теперь могут быть призваны. В итоге, цифра выбывших из легального рынка труда может составить порядка 150 тысяч человек. Если поделить это количество мобилизованных на всю страну, пусть даже, предположим, 20% придется на Москву (что вряд ли), то, например, для столичного рынка труда 30 тысяч человек — это, в принципе, не много.

При этом, какие-то конкретные компании, конечно, столкнутся с каким-то конкретными сложностями. Раз — и призывают какого-то ключевого сотрудника, а заменить его оперативно некем. То есть, это не просто курьер, а высококвалифицированный рабочий или менеджер среднего звена, на которого много что завязано. И речь идет не о плановой замене через пару месяцев или полгода, а о том, что через три дня его уже нет. Это, конечно, создает большую нервозность у работодателей, при том, что указ есть, но нет подзаконных регламентирующих актов, поясняющих, как все это оформить. Соответственно, сейчас менеджеры по персоналу практически во всех компаниях стоят на ушах: сказали, а что с этим делать — не совсем ясно. А потом придет Трудовая инспекция: «У вас нет вот такой бумажки». Или придет человек: «Мне пришла повестка, но мне обещали сохранить рабочее место». Обещать — обещали, а как оформить. Что со всем этим делать — понимания мало.

Сейчас мы наблюдаем примерно такую же ситуацию, как когда ввели нерабочие дни, а что это такое и как с этим обращаться, объяснить не успели. Так что менеджерам по персоналу будет явно не до подбора этого самого персонала. Им бы понять, что им грозит за то, что они не вручат повестку человеку, который три года не появляется на работе.

— Кто будет работать, если опытных специалистов мобилизуют?

— Я думаю, что мобилизация затронет, в первую очередь, людей без опыта. Почему мы говорим о том, что IT-шникам нужно давать отсрочки (пока материал готовился к выпуску, Минцифры опубликовало перечень специальностей в сферах IT, связи и медиа, которым рекомендована отсрочка от мобилизации — редакция)? Потому что подготовить IT-шника сильно дороже, чем подготовить безработного, курьера или водителя такси. Воевать IT-шниками для государства очень дорого и неэффективно. Или воевать врачами. Вообще, отправлять людей с высшим образованием в окопы — это дорого. Поэтому, я думаю, в первую очередь мобилизация коснется, конечно, профессиональных военных. Людей, имеющих высокую квалицикацию в любой отрасли, тех же токарей 6-го разряда, призывать не очень разумно.

Понятно, что кто-то из категории специалистов с высокой квалификацией тоже попадет в частичную мобилизацию. Но в целом, пока у нас нет всеобщей мобилизации, и, я надеюсь, не будет, выбор — кого мобилизовывать — достаточно большой. Формальные критерии уже объявлены, хотя, попасть под них может почти кто угодно. Значит, сейчас начнут появляться какие-то исключения. Уже о них говорят, просто пока не все они де-юре регламентированы. Пока сама бюрократическая машина не очень понимает, как правильно. Шума будет много, стресса много, но через неделю-две ясность появится.

Беседовала Анна Семенец