Инвалидность как повод для нездоровых сенсаций

Среди свежих новостных заголовков встречаю такой: «В Челябинске толпа подростков избила ребенка-инвалида». В заметке сообщается о том, как на молодого человека с ДЦП набросилась группа сверстников якобы за то, что он вытерся на пляже чужим полотенцем. Избивавшие по нынешней моде сняли все это на видео, и кто-то выложил ролик в интернет… На записи видно, что пострадавший мальчик полностью одет.

Эмоции, вызванные этим диким происшествием, иногда не сразу позволяют нам задаться вопросом: а зачем при всем этом сообщать об инвалидности жертвы, да еще и указывать конкретный диагноз? Если бы пострадавший подросток был без так называемых особых возможностей здоровья, разве преступление перестало бы быть преступлением? Конечно нет — просто эта подробность дополнительно щекочет нервы…

И то, что мы реагируем именно таким образом, в очередной раз показывает, как все-таки медленно меняются наши представления о жизни, как далеки мы еще от инклюзивного общества.

Если нужно сообщить какой-то факт, то лишние детали только уводят от сути дела. Мне могут возразить, что без упоминания о ДЦП происшествие вообще могло бы не привлечь внимание СМИ, а без огласки дело легче замять. С этим спорить не стану. Но и важность огласки для большей уверенности в нормальной реакции соответствующих инстанций — еще одно подтверждение ненормального отношения к людям с разными особенностями в нашем социуме. Инвалидность — повод или для необоснованного отвержения, или для какой-то особенной жалости.

Человек без инвалидности, попавший в трудную ситуацию, такой жалости не вызывает. Сколько среди нас тех, чьих бед мы не замечаем? Каждый условно обычный человек знает, что он со своими проблемами мало кому из себе подобных интересен. Кто, кроме местных СМИ, например, обратит внимание на мать и дочь из Самары, потерявших жилье по вине мошенников, но продолжающих выплачивать ипотеку? А вот случись что с инвалидом, это могут подхватить не только местные, но и федеральные СМИ — как и произошло с новостью про подростка из Челябинска.

Этот самый «обычный» человек видит, что и без всяких ЧП для инвалидов то и дело создаются какие-то программы. Он ведь не знает, что эти программы — «капли в море». А СМИ регулярно доносят до него сведения о том, сколько ресурсов тратится на поддержку «особых» сограждан. Но при этом он, обычный замученный обстоятельствами человек, знает, что для него-то программ нет, что случись у него беда — едва ли кто-то станет с ним возиться… В итоге у человека копится раздражение. И вот он уже не очень рад пандусу в своем подъезде, реабилитационному центру на первом этаже дома, в котором живет.

Эта ситуация — конечно, не единственная причина дистанции между условно здоровыми и инвалидами, но одна из значимых.

И в то же время именно образ инвалида продолжает будоражить публику. Это очень хорошо можно проследить в российском кинематографе — с конца 1980-х вышло немало фильмов, создатели которых манипулируют эмоциями зрителей при помощи образов «особых людей», неоправданно с художественной точки зрения их эксплуатируя. Для примера можно вспомнить фильмы «Посетитель музея» Константина Лопушанского, «Дом дураков» Андрея Кончаловского, «Дура» Максима Коростышевского и, конечно, скандальные «Временные трудности» Михаила Расходникова (здесь нужно сказать, что как раз массовое возмущение этим фильмом — хороший признак, показатель того, что восприятие темы инвалидности российской аудиторией все-таки уже не столь примитивное, как раньше).

Приблизительно то же самое нередко происходит и в СМИ — когда инвалидность героя новости не имеет прямого и даже косвенного отношения к произошедшему, но именно на нее делается акцент, причем, как правило, прямо в заголовке.

Следует отметить, что медленно меняется не только российское общество. Вот еще одна недавняя новость: в Нью-Йорке театральную премию «Тони» впервые получила актриса, которая передвигается в инвалидной коляске. Актрису зовут Али Строкер, она награждена за роль в бродвейском мюзикле «Оклахома!», в коляске с двух лет, театральную карьеру начала в одинадцать лет. И в тех самых США, которые у нас до сих пор нередко считают образцом для подражания, такое событие, как вручение премии инвалиду, — все еще сенсация. Я надеюсь, что Али все-таки получила награду именно за свое актерское мастерство, а не по состоянию здоровья.

Но кое-какие перемены в мире по отношению к людям с инвалидностью все-таки происходят. Еще лет 15 назад можно было понять упоминание инвалидности по поводу и без везде, где только можно, а теперь нужно чаще задумываться, когда, где и как делать на инвалидности акцент. И, например, сегодня, когда заговариваешь с кем-то, не вникавшим глубоко в тему, про расстройства аутистического спектра, все реже слышишь упоминание о фильме «Человек дождя», в котором Дастин Хоффман отлично сыграл «особого человека», но который все-таки дает самое приблизительное представление о проблеме.

Чем скорее инвалидность перестанет быть поводом для сенсации, тем скорее мы окажемся в том самом инклюзивном обществе, где любой, кто нуждается в поддержке, будет получать ее без обязательного попадания в какую-то особую категорию граждан.

Игорь Лунев

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.