Без памяти и доверия: что происходит с современным человеком?

«Молодежь ни во что не верит, ничего не понимает, ничего не знает», — как мантру повторяют люди старшего поколения. Иногда — по делу.

О том, что творится с современным человеком, который половину жизни проводит в интернете, правда ли, что мемы в соцсетях превращают нас в послушное стадо, почему мы не верим говорящим головам в телевизоре, но доверяем 20-летним блогерам и откуда взялся тотальный скептицизм молодого поколения, в интервью «Росбалту» рассказал профессор кафедры философии Волгоградского государственного университета, основатель научно-исследовательского общества «Интеллектуальные среды» Андрей Макаров.

— Андрей Иванович, новое поколение сегодня часто упрекают за примитивное мышление. Связывают это обычно с интернетом и гаджетами. Мы и правда глупеем?

— Современное сознание действительно упрощается. Однако это касается не только молодежи, но всех современных людей. Упрощение происходит за счет вынесения некоторых его функций наружу — под рукой всегда смартфон с выходом в интернет. Так, оперативная память сейчас активно вытесняется в ежедневники, напоминалки на смартфоне, заменяется умением «гуглить». И структура сознания меняется.

К примеру, генерировать новые идеи современным людям все сложнее. Исправить положение пытаются «мозговыми штурмом», но это уже коллективный разум. Научно-технический прогресс обеспечил такую среду, в которой мышление отдельного человека упрощается.

— Дело именно в интернете и гаджетах?

— Не только, но именно интернет и другие IT-технологии сделали возможным «визуальный поворот» практически во всех сферах человеческой жизни. С распространением инструментов, которые позволяют визуализировать все, что угодно, образное мышление у людей развивается активнее, чем логическое. Подавляющее большинство сейчас почти не умеет анализировать. Длинные тексты больше не заходят, толстые книги — не продаются.

Вообще-то человеческой природе свойственна экономия мышления: если есть возможность напрягаться меньше, человек с радостью делает это. А вокруг созданы все условия. Конечно, необходимы и логическое, и образное мышление, но с таким перекосом в пользу последнего человек превращается в идеального потребителя.

— Наверное, именно из-за своего визуального формата так популярны интернет-мемы?

— Да, эффект мемов усиливается за счет того, что они считываются не только на вербальном (логическом), но и визуальном (образном) уровне. Чем больше каналов восприятия вовлечены, тем мощнее эффект.

На самом деле интернет-мемы сегодня представляют собой сжатые программы смыслов, которые очень быстро грузятся в наше сознание и поощряют к действию. Благодаря визуальной форме они попадают сразу на подсознательный, сублимативный уровень, минуя сознание.

К слову, раньше такую функцию выполняли поговорки, только они все-таки считывались вербально.

— Значит, мемы — современный аналог поговорок?

— Мем — это широкое понятие, которое означает элементарную единицу любой информации, отсылающую человека к коллективной памяти. А коллективная память — резервуар, где хранятся отточенные временем мысли и программы поведения.

Словарь Даля, где собраны поговорки русского народа — тот же набор сжатых программок, которые хранятся в коллективной памяти. Как и поговорки, медиамемы дают информацию о том, над чем смеяться, как думать и как вести себя — быстро ориентируют людей согласно коллективным представлениям.

— То есть управляют человеком?

— Да, и успешность мемов обусловлена тем, что поведение людей программируется не столько биологическими, сколько социальными генами. Ведь, как говорил Аристотель, человек — животное политическое. А мем, согласно Ричарду Доккинзу, который и ввел этот термин, представляет собой ген информационный.

Некоторые ученые делают предположения, что мемы и правда порабощают человека: об этом, к примеру пишет Дуглас Рашкофф в книге о медиавирусах.

Но это все же слишком радикальное суждение. Говорить о том, что мы порабощены мемами — все равно, что утверждать, что нас поработила чистка зубов по утрам. Почистить зубы, перекинуться картинками в мессенджере — это все автоматическое поведение.

— Автоматизмы — это разве хорошо?

— Сложно сказать, у современного человека поп-культуры автоматизмов в поведении гораздо больше, чем у человека традиции, жившего в предыдущие эпохи. Мы все погружены в плотную управленческую среду.

Автомобилист, движущийся по дороге, подчиняется правилам, в голове у него работают фоновые программы. И таких дисциплинарных практик в разных сферах нашей жизни очень много. Вы обратили внимание, что исчезает уличная преступность? Это свидетельство того, что спонтанное поведение уходит в прошлое.

А люди-машины — это идеальные граждане, которыми легко управлять. Причем нами уже управляют системы — и не политические, а технологические.

— Вы имеете в виду медиасферу?

— В том числе. Медиасфера сегодня четко делится на два сегмента — телевидение и интернет. ТВ стремительно сдает позиции, так как общество уже выработало механизмы защиты от пропагандистских методов управления. Почти сто лет телевидения и рекламы научили людей защищаться: если они слышат в голосе пафос, сознание блокирует информацию.

Но эта защита легко преодолевается в интернет-среде теми же блогерами. Они используют свои методы: это та же не аргументированная, а внушающая речь, что и у телеведущих, но вместо пафоса — стеб. Так снимается защита от внушения, и в сознание человека быстро и эффективно вбрасывается какая-то информация.

— Мемы тоже манипулируют человеком за счет стеба?

— Да, ведь основной прием изобретения мемов — усиление и гипертрофирование. Берется факт и объясняется через доведение до абсурда.

К примеру, в зарубежной интернет-среде очень популярен мем «Русские сделали это» — понятно, что появился он после Крыма и санкций против нашей страны. Здесь идет усиление: во всем, что случается плохого, виноваты русские. Причем мало просто написать слоган «Русские — империя зла», но если это говорит собака, свалившая елку, или женщина, нарушившая ПДД в Нью-Йорке — это смешно

И мем работает благодаря этому абсурдистскому юмору: он понятен всем и вызывает если не гомерический хохот, то усмешку. Защита сознания снимается через эту легкость. Мем хорошо воспринимается еще и потому, что в нем есть доля правды — это не фэнтези. И информация трактуется от обратного: если заявление абсурдно, то дело ровно наоборот.

— Значит, многие мемы выполняют политическую функцию?

— Да, у большинства интернет-мемов есть профессиональные авторы, хотя они часто превращаются в интернет-фольклор — медиавирусы, которые бесплатно распространяются по неофициальным каналам.

Вообще мемы — это один из инструментов сложившейся медиакратии. Ведь сейчас мы имеем дело не с политикой, а с гибридом политической сферы и сферы искусства — «обществом спектакля».

Время показало, что искусство преуспело в управлении больше. И политики играют по этим правилам и уходят в медиа. Кстати, поэтому избирательные технологии сегодня строятся на фотографиях и видео — с идеологии крен идет на визуальную сторону.

А политики сегодня кажутся людям архаичными, сложными и скучными персонажами. За влияние с ними успешно конкурируют блогеры с миллионами просмотров и лайков. Они и становятся лидерами мнения.

— Почему политикам все сложнее завоевать электорат?

В том числе по той причине, что мы живем в постидеологическую эпоху — крупные идеологические комплексы уже рухнули, и людям это уже не интересно. Идеологии вообще больше не воспринимаются, потому что это сложные системы идей, которые ориентируют человека и коллектив в исторической действительности.

— А дело не в подорванном доверии к власти в целом?

— В том числе: политика как публичный обмен идеями давно перестала существовать — об этом в XX веке говорил еще французский революционер Ги Дебор. Чуть позже философ Фрэнсис Фукуяма сказал, что в обществе рухнули «фабрики доверия» — школа, семья, государство. Традиционные институты общества сейчас переживают кризис, они перестали быть источниками общего доверия.

К слову, какое-то время таким источником были исторические факты — например, о Великой Отечественной войне. Но сейчас и это подвергается сомнению, идет перелицовка истории. Скоро мы увидим развал еще одного символа, взамен которого не появится ничего.

— Кто виноват в том, что современный человек стал «Фомой неверующим»?

Происходящее — не чья-то злая воля, это объективное развитие. Мы живем в обществе постпостмодерна. Если совсем просто, в обществе модерна (это конец XIX — середина прошлого века) был некий общий центр, объединяющих людей. В постмодерне (вторая половина XX и начало этого столетия) — много центров. А в нашей постпостреальности — очень много центров, и все они крайне слабые.

Это значит, что вместо старых источников доверия появляются новые, но они дают слабый эффект. По сути, имплозивные силы нашего общества затягивают смыслы в некую черную дыру и больше не возвращают их людям. А это грозит разложением национальных и цивилизационных коллективов.

— То есть, сегодня нет ничего, что могло бы объединить современных людей?

— Людей, в отличие от животных, объединяют идеи. Но в разные эпохи — это различные комплексы идей. В эпоху масс людей держит система потребления. Именно поэтому правительства всех стран пристально следят за его уровнем: если он упадет — пиши пропало. Сегодня нас объединяют вещи и услуги. Но и эта система может сбоить — к примеру, экологическое идеологическое движение пытается подрывать установки общества потребления, правда, пока неясно, насколько успешно

— А есть шансы найти новые источники доверия?

— Сейчас идет лихорадочный активный поиск — совсем как в статусе «ВКонтакте», потому что человек не хочет остаться без почвы под ногами. Но никто не знает, что ищет. Раньше искали свободы, но сейчас у нас, как пишет философ Жан Бодрийяр, «время после оргии».

XX век освободил людей от государства, от политики, от пола, но что теперь? Мы видим растерянного человека, готового на многое — примкнуть к любой группе, к любому источнику ориентации. Этим можно объяснить периодические всплески разных хайповых тем.

Увы, сегодня нет ничего, что увлекло бы всех и сразу. Но без солидарности человеческие существа жить не могут, потребность в Другом — это наша базовая потребность.

Однако сегодня всеобщей солидарности ждать не стоит, социум будет состоять из сообществ по интересам. И важно, чтобы эти интересы были не людоедские, а гуманные.

Беседовала Анжела Новосельцева