Курс на выход из режима ХЗ: рано радуемся?

В России повсеместно взяли курс на выход из режима ограничений. Запреты снова превращаются в рекомендации, открываются парки, магазины, салоны красоты…

В то же время в Северной столице процент свободных коек в больницах, принимающих пациентов с COVID-19, все еще довольно мал, а корректировка системы подсчета умерших от коронавируса дает повод для тревоги — так, в Петербурге цифра погибших в ежедневных сообщениях комздрава подскочила в разы.

Не рановато ли радоваться и снимать ограничения? Этот вопрос корреспондент «Росбалта» задал врачам, депутатам и петербуржцам, переболевшим коронавирусом.

Кирилл Набутов, спортивный комментатор, телеведущий:

«Происходящее в стране не сильно демонстрирует улучшение в плане эпидемиологической ситуации, однако, чтобы понять, готовы ли люди к снятию ограничений, достаточно выйти на улицу. Из 30 случайных людей в масках будет трое-четверо, а в перчатках — ноль.

В Петербурге же настало лето, народу очень хочется свободы. И везде такая ситуация — вот сижу я в холле медучреждения, на входе написано «Вход без масок запрещен!» Но люди без масок входят… И никто их не контролирует. А все потому, что наш народ — победитель, в том числе и коронавируса. Народ голосует масками, и маски сброшены.

Если же говорить о возвращении к нормальной жизни в широком понимании — эта необходимость назрела давно. Но в обозримом будущем это невозможно. Люди в массе своей не любят задумываться о далеких последствиях. А те, кто думает за них, в первую очередь размышляют об эпохальном конституционном голосовании и не менее эпохальном параде Победы. И к тому времени масок уж точно никаких быть не может.

В общем, та ситуация, при которой количество смертей не уменьшается, а ограничения снимаются — это так по-нашенски, так по-русски. В самом деле — стоит ли париться? В конце концов, многие до сих пор считают — и я это часто слышу, — что от любой эпидемии гриппа помирает намного больше людей, чем от двусторонней вирусной пневмонии. Авось проскочим!»

Лев Авербах, директор и главврач частной скорой помощи:

«Было ожидаемо, что в Петербурге и Москве после 1 и 14 июня начнут смягчать ограничения, причем вне зависимости от эпидемической ситуации. Ясно, что жить так долго нельзя, тяжелых больных не так много, процент смертности тоже невысокий. Экономика — да и обычные люди — продления режима ограничений просто не выдержат.

Медики сейчас ждут вторую волну заражений от «вышедших из окопов», которые начнут бегать и прыгать от радости и наверняка заразятся. Всплеск будет, но вряд ли станет критичным. Советы остаются теми же — соблюдайте социальную дистанцию, правильно применяйте средства защиты. Помните о том, что заразиться можно только в небольшом помещении, где какое-то время находится много людей, ну и больницы, конечно — рассадники инфекции. На такие заражения в среднем приходится до 90%, поэтому там нужно носить респиратор. А еще стоит постоянно проветривать комнату, в которой вы находитесь, причем не два раза в день, а беспрерывно».

Динар Идрисов, правозащитник:

«Первое, на что нужно обратить внимание — ни эпидемия, ни пандемия в Петербурге и в целом по России не объявлялись. Распоряжения, которые издавал Роспотребнадзор, были направлены сначала на снижение рисков распространения инфекции, потом — на предотвращение угрозы эпидемии. В то же время наши власти так и не определили, при каких цифрах заболевших коронавирусом можно считать ситуацию эпидемией. Тем не менее мы знаем, что эпидпороги для других болезней находятся в диапазоне от 1 до 5% заболевших от популяции.

Если же смотреть на официальные данные о количестве протестированных и заболевших и считать их релевантной выборкой для статистической корреляции, можно увидеть, что количество зараженных по отношению к протестированным, уже неоднократно переваливало за 5%-ный эпидпорог.

Я считаю, такая экстраполяция на все общество вполне допустима, и тогда вопрос к Наталье Башкетовой, главному санврачу Петербурга и главе регионального Роспотребнадзора: а почему вы не реагируете на эти данные? Почему не была объявлена эпидемия? Вопрос к федеральным властям — почему не было введено чрезвычайное положение в стране, не были материально обеспечены граждане?

У нас же все действует некий режим повышенной готовности. Готовности к чему? К параду? К одобрению пожизненного срока Путина у власти? Народ уже давно прозвал происходящее в стране режимом ХЗ, и это действительно так.

Мы получили гибридные ограничения, которые люди всерьез не воспринимают, а это дезориентирует их и заставляет нигилистически воспринимать ситуацию с коронавирусом. Люди считают: раз эпидемия не объявлена, режим ЧП — тоже, по телевизору говорят, что все хорошо, мы на плато, и ограничения смягчаются — значит, и маску можно на подбородке носить…

В целом же протестировать все население России, чтобы понять процент заражений, невозможно, потому что на практике вся эта система тестов не работает. Они либо делаются очень долго, либо теряются.

Коронавирус не обошел стороной и мою семью. У меня и моей жены взяли 4 теста с 21 мая, и ни по одному мы не знаем результата. Роспотребнадзор неофициально сообщает, что тесты не потеряны, а переданы в комздрав, а наш врач говорит, что в базе мы отсутствуем. В итоге врач без достоверной информации не может назначить надлежащее лечение, в то время как, судя по обследованию КТ, мои легкие были поражены больше, чем на 50%».

Что касается других мест — магазинов, столиков кафе на улицах, гуляния в парках — если пройти мимо друг друга, заразиться невозможно. Да, есть прецеденты, когда люди сидели дома и все равно заболели — но в этом случае следует, скорее, говорить о ложноположительных тестах».

Марина Шишкина, депутат петербургского ЗакСобрания:

«Я не против снятия ограничительных мер, и понимаю, что происходящее в течение последних трех месяцев — тяжелая ситуация для всех. Однако я не вижу, как это решение коррелирует с эпидемиологической ситуацией. Вроде мы находимся на плато, в то же время смертей меньше не становится, а Роспотребнадзор предупреждает, что туристического сезона в Северной столице не будет…

При этом 12 июня мы начинаем отмечать День России с пирогами и плясками, а потом будет голосование, растянутое на недели.

Я не понимаю, чему верить. Если мы болеем, то болеем добросовестно, до конца, а потом уже снимаем маски, бахилы и начинаем праздновать. Потому что раз празднуем — значит, никто не болеет. Хочется, чтоб кто-нибудь в нашей стране объяснил уже, что происходит».

Дмитрий Журкин, предприниматель:

«В больнице я оказался 7 мая с полостной операцией, а вышел оттуда с коронавирусом. Мой организм долго не понимал, куда направлять свои силы — на заживление швов или легкие… Могу сказать, что коронавирусом болеть страшно. Во-первых, нет никаких статистических наработок, чтобы понять, по какому варианту ты будешь болеть. В моем случае вирус бил в самое слабое место — в гипертонию. Нервы и давление мучили больше всего. 3-4 дня давление было 160 на 95, и не помогали никакие лекарства.

Во-вторых, очень тяжело изолироваться в одиночку — тебе, как никогда, страшно за свои легкие, за сатурацию крови кислородом. Здесь очень важно, чтоб тебя сопровождал человек, который бы объяснял элементарные вещи.

К слову, вся та информация, что публикуется в СМИ и соцсетях — абсолютно бесполезна для заболевшего. Начитавшись СМИ, я думал, что пневмония автоматически означает смерть на ИВЛ. И только потом мне врачи объяснили, что организм будет бороться, что нужно двигаться и делать дыхательные упражнения, использовать пульсоксиметр. И я каждый день боролся за сатурацию: пропуск в мир живых — приборчик на пальце… 94-95 — плоховато, но на пятый день было 98. Сейчас я уже получил два отрицательных теста и со дня на день жду, что мне закроют лист нетрудосопособности.

Я помню, что месяц назад коронавирус для меня был скорее абстракцией — я читал в СМИ о каких-то процентах, соотношении заболевших и выздоровевших, все вокруг меня старались не заразиться, тщательно мыли руки и носили маски. Тогда из моих знакомых никто не болел. Сейчас же коронавирусом болеют конкретные люди из моего окружения, за которых я переживаю. Заразились доктор и медбрат, которые приходили ко мне из районной поликлиники… Поэтому, на мой взгляд, снимать ограничения рановато — именно сейчас все стало происходить действительно рядом».

Александр Редько, глава петербургского комздрава в 1996—1997 годах:

«Вся полицейщина в Петербурге была введена Роспотребнадзором, когда в городе болело… 14 человек. И эта паника непрофессионального руководства перекинулась на население. Но пора успокаиваться и возвращаться к полноценной и разумной жизни.

Соблюдение санитарных требований целесообразно, но только для отдельных категорий наших граждан, не нужно вовлекать в суматоху все население.

Больным ОРВИ важно сокращать социальные контакты, носить чистую маску или респиратор в случае нарушения режима самоизоляции. Но этот режим не должен распространяться на здоровых. Мы скоро будем недоумевать, как так вышло, что нас втянули в эту масочную шизофрению… Нужно уходить от социопатии, внедряемой чиновниками, случайно оказавшимся у штурвала власти, которой они злоупотребили, лишив граждан их конституционных прав и свобод.

Что касается большинства принятых Роспотребнадзором ограничительных мер — они оказались малоэффективными. У нас много заболевших и невысокий процент умерших — что говорит о характере самой инфекции, но не об эффективности лечения. А летальность от вирусной пневмонии у медработников и священников у нас выше среднего показателя по миру в 16 раз.

Это значит, что когда мы начинаем оценивать прицельно, то видим совершенно другую ситуацию. 6,8% смертей медработников от общего количества умерших от этой инфекции по сравнению с половиной процента в других странах! Среди причин такого перекоса — малообеспеченность наших медработников средствами индивидуальной защиты, безграмотная маршрутизация больных, «скорые», которые стоят в многочасовых очередях… Не оправдали себя и роспотребнадзоровские тесты, которые дают до 25% гипердиагностики или гиподигностики.

А еще, если сравнить потери от коронавирусной инфекции и самоизоляции, можно увидеть, что смертей в результате усугубления патологий в 3,5 — 4 раза больше, чем от COVID-19. Конечно, нельзя было запрещать плановую госпитализацию: это осложнило течение огромного количества заболеваний. К слову, цитостатиков для онкобольных наш комздрав закупил не на 2 млрд, как того требовали показания и утвержденный бюджет, а только на 900 млн. Куда пошли оставшиеся деньги, на борьбу с коронавирусом? И что теперь делать тем 140 людям, которые должны были получить лекарства от рака?..

Возвращаясь к снятию части ограничений, на мой взгляд, это оздоровление обстановки».

Анжела Новосельцева