Кто заказывает музыку: в Петербурге может закрыться уникальный музей граммофонов

Государственные российские музеи с трудом пережили пандемию коронавируса, вынужденные закрыть свои двери для посетителей почти на четыре месяца. Однако свою долю поддержки от государства они все же получили — в отличие от большинства небольших частных музеев. Многие из них не сумели воспользоваться льготами из-за бюрократических проволочек — и в их число попал и петербургский Музей граммофонов и фонографов В.И.Дерябкина, оказавшийся после пандемии на грани выживания.

Корреспондент «Росбалта» отправился туда, чтобы выяснить, на что существует музей и почему чиновники грозят ему переездом и непомерной арендной платой.

Триста граммофонов

Сворачиваю с Каменноостровского проспекта и пересекаю сквер композитора Андрея Петрова наискосок по заросшим травой дорожкам. Если не знаешь наверняка, никогда не догадаешься, что здесь, в нише, образованной желтоватыми стенами домов, располагается вход в Музей граммофонов и фонографов. Закуток отделен от сквера кованым забором с калиткой. На пороге меня встречает пожилая черноволосая улыбающаяся женщина, предлагает надеть бахилы и заглянуть внутрь.

В музее несколько помещений и, как минимум, два из них заполнены граммофонами буквально с пола до потолка. Здесь больше трехсот музыкальных аппаратов всемирно известных торговых марок: Ребикова, Циммермана, Бурхарда… Старинные граммофоны самых разных цветов и размеров неуловимо напоминают сад дивных цветов — перед нами не иначе как гигантские поющие колокольчики.

«Это одна из самых больших коллекций старинных граммофонов и патефонов в мире, — рассказывает Людмила Васильевна Дерябкина. — Здесь собраны редчайшие экспонаты из разных уголков России, Америки, Франции, Германии. Есть экземпляры, принадлежавшие певцу Федору Шаляпину, режиссеру Константину Станиславскому, певице Надежде Плевицкой…»

Оказывается, первый граммофон приехал в Россию в конце XIX века, и человека, продемонстрировавшего общественности чудо техники, полицейские тут же забрали в околоток. А что делать — дьявольщина, из металлического раструба кто-то вещает человеческим голосом! Людмила Васильевна ставит пластинку с композицией уроженца Петербурга Вадима Козина. Она начинает вращаться, из трубы вырывается мужской тенор с хрипотцой.

«Слышите, что звук более живой, чем из современных гаджетов? Все вздохи, все интонации здесь будто объемные. Поэтому у виниловых пластинок столько фанатов даже сегодня», — замечает Людмила Васильевна.

Каждый граммофон восседает на богато украшенном ящике со всевозможными полочками для пластинок. Красное дерево, дуб, карельская береза — все, как на подбор из дорогих пород дерева, с инкрустацией ручной работы, майоликой и даже витражными стеклами.

Раструбы жестяные, никелированные, латунные, деревянные и серебряные — последние, конечно, самые дорогие. Певицы предпочитали раструбы деревянные — голос становился более бархатным и мягким, без металла.

Музей мечты

Удивительно, но раньше все эти громоздкие музыкальные аппараты помещались в квартире создателя музея, артиста цирка и заслуженного артиста России Владимира Дерябкина. Именно он начал собирать граммофоны в 1969 году — уже тогда мечтая, что увлечение когда-нибудь вырастет в настоящую коллекцию. Круглый год циркачи были в разъездах, но в каждом городе Дерябкин давал неизменное объявление в местной газете: «Куплю граммофон».

«Все экспонаты хранились в ленинградской квартире — она была забита ими буквально от пола до потолка, — рассказывает Людмила Васильевна. — И когда пришло время уходить на пенсию, стали думать: а жить-то где? Тогда в 1997 году нам очень помогла Людмила Николаевна Белова, директор Петропавловской крепости — она на свой страх и риск сняла это помещение, и мы открыли здесь музей».

Первый частный музей в Петербурге практически сразу оценили профессионалы: к циркачам из Штутгартаприехал председатель общества граммофонов, который изумленно заявил, что эта коллекция — третья в мире по количеству экспонатов. На втором месте расположился музей в Нидерландах, на первом — в Южной Корее. Владелец музея в Сеуле также наведался в Петербург и даже просил Дерябкина продать некоторые граммофоны. Тот, конечно, предложение отверг.

Своими силами

Людмила Васильевна угощает меня чаем с сушками и рассказывает, чем сейчас живет музей. Толп посетителей здесь не бывает никогда — одновременно могут принять не больше двенадцати человек, но их ждет интересная полуторачасовая экскурсия и традиционное чаепитие. Чаще всего в музей приходят знатоки истории звукозаписи, музыканты, школьники. Традиционно много посетителей из Москвы.

«Экскурсия для школьников стоит 300 рублей, для взрослых — 400. Если в день есть одна экскурсия, а в неделю шесть — уже хорошо. Выручки хватает на уплату аренды и коммуналки. Это никакой не бизнес, конечно, чистый энтузиазм», — объясняет Людмила Васильевна.

Музей пережил несколько ремонтов, и все делали своими силами — сначала с зарплаты цирковых артистов, потом — с пенсии. Иногда приходилось даже продавать граммофоны — на деньги, вырученные за экземпляр, получилось, например, устранить прорыв фановой трубы и привести в порядок пол. Больших денег стоит и реставрация граммофонов, патефонов и фонографов.

«В музее из сотрудников — только я, да Владимир Игнатьевич, и то он с весны по осень живет на Дону. Сложно, конечно, со всем управляться, уже восьмой десяток идет», — жалуется Людмила Васильевна.

После пандемии музей открылся 6 июля, однако посетителей до сих пор нет. Дело в том, что учреждение совсем никак не рекламируется и не продвигается в социальных сетях — у владельцев на это просто не денег.

«Мы как-то узнавали, на автобусе разместить рекламное объявление стоит 25 тысяч. Ну куда это? Поэтому и просим всех посетителей рассказывать о нас в соцсетях — получается, работаем благодаря сарафанному радио».

«А вы существуете?»

Проблемы у музея начались задолго до пандемии, в прошлом году, когда из комитета имущественных отношений пришло письмо о том, что музей занимает помещение незаконно и должен немедленно выехать. Оказалось, что с 2014 года учреждение исключили из Единого госреестра юридических лиц, и шесть лет владельцев музея никто об этом не уведомлял.

«Нашим помещением в 104 квадрата, видимо, заинтересовались владельцы кафе — очень уж удобно, два выхода на улицу, возможность оборудовать летнюю террасу в нише домов, — предполагает Людмила Васильевна. — Мы, конечно, сами „профукали“ ликвидацию юрлица — нужно было вносить нулевые отчеты в налоговую, а мы этого не делали. Но ведь могли бы нам и сказать! Ведь мы исправно платили по счетам следующие шесть лет!»

Это не единственная плохая новость: выяснилось, что помещение, которое занимает музей, исключили из объектов нежилого фонда, которые сдают по социальной аренде.

«Больше двадцати лет нас выручало, что губернатор Петербурга того времени Владимир Яковлев оформил для нас социальную аренду по ставке 0,1%, и мы ее тянули. За квартал выходило 40 тыс. рублей. Сейчас нам грозятся повысить ее до 420 тыс. в квартал — это почти два миллиона в год! Но платить такую сумму нам просто не из чего, музей не приносит дохода», — объясняет Людмила Васильевна.

Оббив пороги нескольких инстанций, музейщики обратились за помощью к депутату ЗакСобрания Борису Вишневскому.

«Сейчас им нужно как можно скорее зарегистрировать юрлицо, и тогда они будут иметь право на льготную аренду. Мои юристы помогут с этим. Но сам факт ликвидации юрлица — очень странный, нужно делать запрос в налоговую инспекцию, почему так вышло», — говорит Вишневский. Однако и после восстановления юрлица придется потрудиться: сейчас КИО настаивает на расселении музея.

«Мы уже не в том возрасте уже, чтобы бегать с бумажками, что-то доказывать, судиться… Сейчас нам предлагают на выбор несколько помещений под социальную аренду в разных районах города. Но выбирать особенно не из чего, и, кроме того, придется делить музей на две части. А это уже не дело, проще закрыться», — подводит итог Людмила Васильевна.

Словом, сейчас музей переживает трудные времена и находится на перепутье. Остается лишь надеяться на то, что бюрократические препоны не приведут к исчезновению одной из самых крупных коллекций граммофонов в мире. Чем помочь? Пожалуй, лучшей поддержкой сейчас будет рассказать о музее своим друзьям и лично наведаться в сквер Андрея Петрова на выходных.

Анжела Новосельцева