Глеб Кузнецов. Ситуация очень плохая, даже если апокалиптические прогнозы не сбудутся

1. Правды мы не знаем. Даже отдаленно. Это Китай. Но те меры, которые демонстрируются вовне (блокирование городов, ограничения передвижений десятков миллионов, вот сейчас Япония объявила об отправке врачей в Китай и так далее, Монголия закрыла границы) — показывают, что ситуация существенно серьезнее, чем была с любой вспышкой инфекционного заболевания в последние лет 50, а то и со времен испанки 100 лет назад.

2. Перевод на человеческий язык фразы СМИ: «заболевание передается от человека к человеку во время инкубационного периода» такой. У значительного числа людей заболевание происходит бессимптомно или со смазанной симптоматикой, на этом этапе больной является источником вируса, сам того не подозревая. Потом может произойти ухудшение — и больной отправляется в когорту «заболевших» — или самоизлечение. Об этом фраза из сообщений СМИ: «большинству инфицированных не требуется медицинская помощь или госпитализация». Из этого два следствия: мы реально не можем даже предположить охват заражения — раз, и два — традиционные противоэпидемические мероприятия окажутся неэффективными либо полностью, либо частично. Нет очага, который можно изолировать. Большинство заболевших никогда не узнает о том, что они были больны. Зато меньшинство получит жизнеугрожающие осложнения — и смертельный респираторный синдром прежде всего. Что это за меньшинство?

3. Мы имеем тот редкий случай, когда особи одного биологического вида могут являться одновременно и переносчиком, и больным, если считать болезнью именно тяжелейшую вирусную пневмонию, а не ускользающе легкий дискомфорт в горле. Это как быть в клещевом энцефалите и клещом, и укушенным. Данная особенность, а также то, что первые двое больных, как сообщается, не связаны с рынком, заставляет серьезней отнестись к «конспирологической» версии. Из лаборатории, где по заданию партии изучали, почему летучая мышь переносит коронавирус, не болея им, сбежали эти самые мыши. Они заразили первых больных, потом их изловили, оттащили на рынок и сожрали. А может, в логике наших разворованных на цветные металлы правительственных бункеров связи, какой-нибудь кладовщик просто наладил поставки на рынок мертвых мышей из лаборатории. Чего добру пропадать?

Социально-демографический состав страдающих тяжелыми осложнениями из первой серьезной статьи по теме (в британском «Ланцете») уж очень сдвинут в сторону не сказать что очень широкой группы, что заставляет предположить, что «промежуточным переносчиком», достроившим вирус до нынешнего, опасного для людей состояния, была не королевская кобра, как настаивает официальная версия, а группа избыточно образованных граждан КНР. Впрочем, посмотрим, какая будет статистика по умершим и заболевшим тяжелой формой пневмонии по мере расширения географии заболевания и увеличения объемов статистики.

4. В «Ланцете» дается первая (на 2.01) и очень удивительная социально-демографическая статистика по заболеванию — более двух третей «тяжелых», то есть демонстрирующих пневмонию пациентов — мужчины трудоспособного возраста. Дополнительные факторы риска — легочные заболевания, сердечно-сосудистые заболевания, диабет. Потенциальный носитель тяжелого респираторного синдрома — мужчина около 50 лет, страдающий диабетом/гипертонией. Идеальная незатронутая — молодая женщина без вредных привычек и хронических заболеваний. Такая вот Ева 2.0.

5. Чем лечат? «Легкие» противовирусные препараты вроде тамифлю доказано неэффективны, поэтому зачем их запасать в российских аптеках и больницах (как обещает минздрав) — не ясно. По сообщению «Ланцета», в Ухани запустили исследование по эффективности Калетры — антиВИЧ-препарата, показавшего эффективность при купировании вспышки «верблюжьего гриппа» той же коронавирусной природы в Саудовской Аравии. Можно предположить, что могут оказаться эффективными многие современные препараты против тяжелых РНК-вирусных инфекций — ВИЧ, гепатит С. Стоят эти препараты как мост железный, большинство по-настоящему современных средств в России еще и не зарегистрированы, чтобы не дай Бог не пришлось их закупать. В прошлом году гремели скандалы по покупкам антиВич-препаратов и срывались национального масштаба конкурсы. Охват современными препаратами против ВИЧ и гепатита С нуждающихся инфицированных помещает Россию в один ряд с африканскими государствами. Какова вероятность получить такой препарат в России быстро (а надо быстро) у больного «простудой», пока он не попадет уже на искусственную вентиляцию легких и не станет поздно? На мой взгляд, нулевая. В этой связи оптимизм некоторых наших докторов выглядит чудовищной недооценкой происходящего.

6. Ситуация очень плохая, даже если апокалиптические прогнозы не сбудутся, вирус не перешагнет через Амур у нас, и не окажется масштабно в Европе и США. Помимо всего прочего эпидемия нанесет значительный ущерб мировой экономике. Наиболее пострадавшими, как всегда в таких случаях, окажутся страны-поставщики сырья. Китай очень важный экономический партнер России и его масштабные кризисы (а то что происходит уже сейчас — это супермасштабный кризис) бьют очень серьезно именно по нам. Повторюсь, это если вирус не перешагнет Амур.

7. Ну а главная глобальная проблема в том, что «инфекционные болезни» оказались на периферии колоссального медицинского прогресса последних лет. Бигфарма увлечена чем угодно, но не инфекциями. Вирусные болезни в огромном большинстве — от гриппа до герпеса и от Эпштейн-Барра до какого-нибудь ЦМГ - вообще за серьезные болезни не считаются, и их толком не лечат и не исследуют. («Отлежитесь недельку, больше пейте жидкостей, не сбивайте температуру до 38»). Roche выводит на рынок новый препарат от гриппа вместо Тамифлю только потому, что осельтамовир по старческому своему возрасту выходит из-под лицензии и становится добычей производителей дженериков. Ни на рынке антибиотиков, ни на рынке противовирусных препаратов нет никаких прорывов кроме как в очевидно коммерчески востребованных областях вроде ВИЧ/гепатиты. (Этим препаратам, судя по всему, и предстоит спасать человечество от нового вируса). Онкология, орфанные болезни, паркинсонизм, старение — вот передний край медицинской моды. Вернее, был им до сегодняшней эпидемии.

Надеюсь, урок будет усвоен. Инфекции должны вернуться в фокус интереса медицинской науки и технологии.

Глеб Кузнецов, политолог