Кирилл Мартынов. Полуголая жизнь

Финальный вопрос политической власти — это вопрос о том, кто имеет право объявлять чрезвычайное положение, то есть пристанавливать действие права на неопределенное время и высших целях. По крайней мере, так считал Карл Шмитт: человек, который искал ответ на вопрос, какая же тайна определяет суверена. За что, собственно, идет политическая борьба?

Как видно из событий последних недель, Россия и в этом случае пошла особенным путем, и прямо-таки фактом своего существования опровергает этого ботаника Шмитта. Дело в том, что в нашей стране объявить чрезвычайное положение может любой дурак, и это постоянно происходит, то тут, то там, когда происходит какой-нибудь «хлопок газа» или без объявления войны появляется городская система видеослежки.

Суверен в России тот, кто может не объявлять чрезвычайное положение в той ситуации, когда это совершенно необходимо. Единым усилием воли сказать: у нас все нормально, всем сидеть дома в маске, но обойтись без чрезвычайного положения. Как остроумно замечали пользователи социальных сетей, это режим ХЗ: неизвестно почему и на каком основании нужно совершать те или иные действия, почему ты в результате будешь оштрафован и кем.

Шмитт думал, что власть правовое и политическое понятие, в одном ряду с законом, а российская реальность исходит из мысли, что суверенитет — это такое стихийное явление вроде урагана. И реализуется он не через введение ЧС, но через отрицание введения ЧС вопреки законам природы. Если нужно вводить ЧС, но очень хочется этого не делать, то и так сойдет — вот великое чудо русской власти.

Как кто-то хорошо подметил в Твиттере, это неофициальное чрезвычайное положение, полуголая жизнь.

Кирилл Мартынов, журналист