Posted 19 октября 2020,, 15:25

Published 19 октября 2020,, 15:25

Modified 1 февраля, 02:48

Updated 1 февраля, 02:48

Владислав Иноземцев. «Визитная карточка» российской и турецкой политики

19 октября 2020, 15:25

По мере ужесточения конфликта в Закавказье появляется все больше свидетельств вовлеченности в него Турции: многочисленные факты участия на стороне армии Азербайджана турецких советников, поставок вооружения и боеприпасов, присутствия в Баку высокопоставленных военных из Анкары и, наконец, вербовки исламистов-боевиков для наемнических операций почти не встречают опровержений. О турецком «следе» открыто говорят в Париже и Вашингтоне — и ситуация становится все более острой, особенно учитывая учащающиеся атаки сторон на гражданские объекты. Мне очень хотелось бы ошибиться, но полномасштабный международный конфликт вскоре станет реальностью, а рассуждения о том, что одной из воюющих сторон является пресловутая «Нагорно-Карабахская республика», могут уйти в прошлое. Это требует серьезной коррекции российской внешней политики (которая пока материализуется лишь в досужих обсуждениях отставки Сергея Лаврова, что при нынешнем курсе Кремля представляется достаточно маловероятным.

Турция уже давно примеряет на себя образ главной региональной державы, и, вероятно, даже лидера всего исламского мира. Она с 1974 года контролирует непризнанную Республику Северного Кипра, имеет явные интересы в Иракском Курдистане, Сирии и Ливии, заявляя свою особую миссию в отношении многих постсоветских стран. Применительно к Азербайджану мы уже слышали слова чуть ли не об «одном народе и двух государствах», в ряде стран Центральной Азии турецкое влияние устойчиво растет, а заявление Эрдогана о непризнании им российской «аннексии» Крыма и поддержке крымско-татарского населения выглядит прямым вызовом Москве.

С начала 1990-х в России привыкли говорить о своих соседях как о частях единого «постсоветского пространства». У Турции появляется схожая привычка — и она не слишком отличается от нашей. Как Российская Федерация, так и Турецкая Республика являются наследницами СССР и Османской империи: формально других государств, с которыми нынешние власти в Москве и Анкаре активно выстраивают исторические и идеологические преемственности. Участие в конфликтах в регионах бывшего доминирования, обосновываемое присутствием соотечественников, культурной близостью и даже религиозной идентичностью, стало «визитной карточкой» как российской, так и турецкой политики задолго до того, как начало осмысливаться экспертами. И это не вызвало бы таких проблем, с которыми мы можем столкнуться в ближайшем будущем, если бы многие территории — от Бессарабии и Крыма до Азова, Карса и Сухума — не были в разное время владениями обеих империй. Ситуация обостряется сейчас не только из-за сходства политического лидерства в России и Турции и из-за их геополитического соперничества, но по причине отношения обеих стран к своему «ближнему зарубежью» как к территории «пониженной политической субъектности».

Я пошел бы еще дальше и сказал, что схожее отношение к ближайшим соседям в последнее время стало характеризовать и Европейский Союз: собственно, объявление политики «восточного партнерства» усилиями Швеции и Польши стало подобной заявкой (хотя ЕС оказался не готов к решительным действиям в поддержку своих «партнеров» ни в 2014 году в отношении Украины, ни в 2020-м в отношении Белоруссии). Однако в общем и целом идея «near-abroad» превращается, на мой взгляд, в доминирующий концепт в сознании политиков в Анкаре, Москве и отчасти в Брюсселе.

Война в Закавказье — очередная страшная человеческая трагедия, причиной которой являются постимперские идеологемы бывших великих держав. Это первый конфликт, в котором они могут реально принести свои сегодняшние интересы в жертву историческим реминисценциям. И такие конфликты не прекратятся, пока за небольшими соседями крупных держав не будут признаны равные права на суверенитет и самоопределение.