Posted 30 апреля 2021,, 18:32

Published 30 апреля 2021,, 18:32

Modified 1 февраля, 05:15

Updated 1 февраля, 05:15

Лев Рубинштейн. Желтый аист

30 апреля 2021, 18:32

В годы моего детства по телевизору постоянно показывали мультипликационные фильмы на различные сказочные сюжеты. Действие в этих фильмах часто происходило в каких-нибудь экзотических далеких странах. В Китае, например. Но не в том Китае, с которым мы в те годы дружили взасос, не в том, где победил коммунистический народ во главе с Великим кормчим, который бодро строил социализм при поддержке старшего брата Советского Союза и о котором пелось в песне Вано Мурадели «Москва — Пекин».

Другой там был Китай, старый, средневековый, со злобными, жестокими и жадными мандаринами и угнетенными, но смутно стремящимися к свободе народными массами.

Один из таких мультфильмов назывался «Желтый аист».

Не очень уже помню всех подробностей, хотя видел эту картину много раз. Но помню, что там некий мальчик упорно рисовал на стене, прямо напротив мандаринова дворца, желтого аиста — символ, так сказать, свободы.

Это изображение страшно сердило мандарина, узревшего в изображении вольно парящей птицы угрозу политической стабильности, государственному суверенитету и территориальной целостности. Не исключалось также, что мальчик действовал в интересах иностранных, недружественных государств. Не говоря уже о том, что он действовал в нарушение славных национальных традиций и культурных, одобренных компетентными органами кодов. И вообще несанкционированное рисование на стене вполне могло быть квалифицировано как нелицензионная, подрывающая основы конституционного строя просветительская деятельность.

И мандарин повелел своим силовикам заблокировать зловредного аиста. То есть закрасить. Его закрасили.

А мальчик появлялся вновь и снова рисовал желтого аиста. Тогда разгневанный мандарин приказал схватить смутьяна и бросить его в темницу. Мальчишку поймали и упекли в тамошнее СИЗО, возбудив дело об экстремизме, выразившемся в данном случае в несогласованном изображении птицы, препятствовавшей проходу других граждан.

Мандарин успокоился. Но ненадолго. Потому что на следующий же день сквозь черную краску вновь, причем уже сам собой, проявился все тот же аист во всем своем первозданном вольнолюбивом очаровании. Его тоже закрасили. А он — опять. И еще. И еще.

Чем там дело кончилось, не помню уже. Кажется, мандарин все же лопнул от злости. А может, и нет. А может быть, нарисованный аист вдруг взял да и, взмахнув крылами, воспарил над свирепой толпой своих гонителей, а толпы, наоборот, «простых» китайцев в своих конусообразных шляпах с надеждой и любовью провожали его взглядом. Все может быть. Не помню, в общем.

Да и не так это важно. Важно, что мы никогда не знаем, из «какого сора», из каких бабушкиных сказок и наивно-дидактических детских историй в нас зарождается и постепенно, хотя непреклонно, крепнет понимание того, что воля к свободе, в том числе, кстати, и к свободе творчества, в принципе неистребима.

Почему я вспомнил об этом именно в наши дни? Да понятно, почему. Потому что иногда самым прихотливым образом рифмуются вдруг между собой максимально удаленные друг от друга смутные воспоминания, полузабытые сказки и книжки и вполне реальные события сегодняшнего дня.

А визуальной и очень наглядной иллюстрацией к этим моим скромным заметкам может послужить фото, в последние пару дней тысячекратно растиражированное социальными сетями, фото с изображением граффити неизвестных авторов на стене одной из трансформаторных будок в одном из петербургских дворов. И то обстоятельство, что речь в данном случае идет не о средневековом Китае, а о современном российском городе, и что на стене изображен не желтый аист, а живой человек, никак не делает простую, но неизменно работающую аналогию менее прозрачной.

Лев Рубинштейн, публицист