Владимир Гельман. О «роли народных масс в истории»

Многочисленные дискуссии о том, как что именно россияне думают про СВО (равно как про любые другие события, персоны и идеи), уводят в сторону от вопроса о том, а какое значение имеет то, что они думают? Ответ на этот вопрос предполагает наличие связи между тем, что люди думают, и тем, что они делают. Сложность в том, что такая связь заметна тогда, когда люди реально что-то делают, и незаметна тогда, когда они не делают почти что ничего.

Между тем большинство из тех россиян, кто не покинул страну после начала СВО, не предпринимают по отношению к СВО никаких активных действий (это относится и к сторонникам, и к противникам СВО). Конечно, среди противников СВО немало ожидающих, что в какой-то момент пассивное поведение россиян перейдет в направленную против Кремля активность, которая нанесет по российскому режиму сильный, если даже не решающий, удар. Думаю, однако, что такое развитие событий маловероятно — скорее, пассивность россиян может сохраниться на долгие годы, если не десятилетия.

Дело тут не в какой-то специфической пассивности россиян (в общем и целом, россияне не лучше и не хуже жителей других стран), а в более фундаментальной проблеме. Массовая политическая активность — не только в России — по большей части есть производная от действий элит (включая контрэлиты). В режимах, подобных российскому, элиты на протяжении длительного времени стимулировали не активность, а, напротив, пассивность масс, да и сегодня стимулировать активность не склонны.

Более того, если даже предположить, что в какой-то момент в среде российских элит возникнут острые конфликты, то мобилизация масс, весьма вероятно, окажется последним средством, к которому участники этих конфликтов рискнут прибегнуть. А контрэлиты, ранее пытавшиеся такую активность стимулировать, сегодня такой возможности лишены, и едва ли таковая возможность им представится в обозримом будущем.

В отсутствие мобилизации со стороны элит массовая активность, даже если она возникает спонтанно, по большей части носит одноразовый и локальный характер — и нечасто способна повлечь за собой подрыв политического статус-кво. Да, такие случаи порой встречаются, вызывая всеобщий хайп, но гораздо чаще всплески массовой активности так и остаются частными эпизодами, упоминаемыми лишь в затекстовых примечаниях к толстым книгам. Поэтому нельзя исключить того, что российские граждане в итоге так и не будут предпринимать никаких активных действий ни в ходе СВО, ни после ее окончания (причем даже независимо от того, когда именно и как именно СВО закончится).

Сказанное не означает, что отношение россиян к СВО (равно как и к чему-либо иному) совсем не имеет никакого значения. Просто это значение не стоит преувеличивать, подобно советским марксистам, которые продвигали тезис о «решающей роли народных масс в истории». Чаще всего «роль народных масс» инструментальна — не более того, но и не менее. И нравится кому-то или нет, этот инструмент вполне себе может оставаться невостребованным на протяжении долгого времени.

Владимир Гельман, политолог